Книга Красна Марья, страница 66 – Наталья Ратобор

— Капитолина… Тебе должно послужить людям, которые так в тебе нуждаются. Без тебя они, пожалуй, и не поедут… А дело, насколько я понял, серьезное. Одним словом, отправляйся, деточка… прояви послушание.

Продрогшие путники, опершись на поклажу и закутавшись в дорожные плащи, притаились на телеге, с бесконечным терпением ожидая окончания затянувшегося путешествия. Рядом с телегой механически вышагивал Алексей. Надоедливо кропила морось, глиняная грязь размытой дороги чавкала и липла к сапогам, отягощая и без того усталые ноги. Алексей расчитывал прибыть на место часам к четырем пополудни — пропуская очередной привал. Это было поздновато, но все-таки до ночи оставалось еще время занести в дом небогатый скарб, растопить печь и если не протопить промерзшую за зиму избу, то хотя бы укрыться от дождя и попытаться немного согреться горячим чаем.

В село Ястребье Пряшевской Руси прибыли только в шестом часу. Из-за непогоды казалось, что стремительно смеркается. В надвигавшихся потемках Алексей опознал избу, завел коня во двор, с удовлетворением оглядел неразбитые окна. Мария Сергеевна тяжело, с его помощью, слезла с телеги, и они с захныкавшим Сережкой отправились за ключами к соседям Кляпиным, таким же русским беженцам. Обессиленная Софья Павловна отказалась даже двинуться с места. Впрочем, минут через пятнадцать ей все-таки тоже пришлось, прихрамывая и охая от боли в затекших ногах, брести к соседям вслед за вернувшимся за ней Алексеем. Кляпины, увидев тягостное положение Марии Сергеевны и перемученного Сергуньку, потребовали, чтобы семья осталась у них на ночлег. Сами жившие небогато, страдая от весенней нехватки съестных припасов, они с готовностью собрали на стол всю свою нехитрую хлебно-луковую снедь и радушно потчевали новых соседей.

Привыкшая к ранним подъемам Мария Сергеевна на этот раз, истомленная дорогой и переживаниями, проснулась поздно. Все тело ломило, а в чреве протестующе ворочался ребенок, требуя перемены положения. С кухни раздавались приглушенные голоса Софьи Павловны и Натальи Кляпиной, Сергунька во сне безмятежно разметался на соседнем топчане. Алексея не было: с раннего утра он отправился протапливать заиндевевшую хату и просушивать старые отсыревшие матрасы.

К полудню Мария Сергеевна, преодолевая слабость, присоединилась к мужу и обошла хозяйство. Неказистая снаружи, внутри изба оказалась просторной, с пристроенными сенями и двумя дощатыми сарайчиками. На огороженном дворе выкопан вместительный погреб, поставлен добротный хлев. Возле дома имелся огород, сейчас покрытый густо переплетенными жухлыми стеблями прошлогоднего чертополоха, и небольшой сад с корявыми яблонями. Поодаль одиноко темнел банный сруб, через дорогу торчал журавль деревенского колодца. За садом тянулся усадебный надел земли, а за рекой раскинулись заливные луга для летнего выпаса. Все это было приобретено за весьма умеренную цену, заплаченную из Алексеевых накоплений, сделанных в пору его службы в Иностранном легионе.

Алексей тут же принялся приводить в порядок дом и двор, чему благоприятствовало яркое солнечное утро. Вскоре приковыляла Софья Павловна. Бочком, брезгливо она вошла в дом и заплакала: изба была неуютной, запущенной, со старой, покореженной от сырости, грубо сколоченной деревенской мебелью. Бревенчатые стены — голые, темные. На кухне — огромная, когда-то белёная, а теперь закопченная русская печь. Небольшие печи-лежанки в каждой из жилых светлиц — вовсе не окрашены. Сортир располагался на улице. В доме затхло пахло плесенью. Не верилось, что здесь можно будет когда-нибудь жить.