Книга Бандит Ноубл Солт, страница 161 – Эми Хармон

– Никто не знает, что мы едем этим поездом. – Голос Вана дрожал.

– Миссис Гарриман знает, что Джейн Туссейнт с сыном едут этим поездом! Что, думаешь, она об этом промолчит? Да она все расскажет муженьку, как только его увидит, а он тут же вызовет полицейских, пинкертонов и шерифов со всего штата.

– Джейн они не тронут. Она ничего плохого не сделала.

– Если верить этой статье, «госпожа Туссейнт, вероятно, как-то связана с Бутчем Кэссиди и Сандэнс-Кидом», – прочитал Гарри, с каждым новым словом все сильнее повышая голос. – Единственный, о ком в этих статьях не сказано, – это тупой братец Бутча, который все устроил.

Сандэнс повалился на стул и закрыл лицо ладонями. Ван еще глубже погрузился в диванные подушки.

Бутч глядел на пролетавший за окнами пейзаж, желая раствориться в бескрайних просторах, где можно идти много дней подряд и не встретить ни единой живой души. Небраска была подобна бесконечному лугу, поросшему зеленой травой, что уже начинала желтеть под июльским солнцем.

– У вас снова этот взгляд, Ноубл Солт, – проговорила Джейн так неожиданно, что все они вздрогнули.

– Какой взгляд, голубка? – спросил он, обернувшись к ней.

– Как у перекати-поля, – ответила она дрожащим голосом.

Он отошел от окна, взял Джейн за руку и притянул к себе.

– Иди к Гасу, – велел он Вану. – Он слишком давно один. И он слишком умен, чтобы не бояться. Закажи ужин. Сыграй с ним в карты. В следующий раз поезд делает остановку в полночь. Мне нужно подумать.

– Ты всегда все обставляешь лучше всех! – с улыбкой воскликнул Ван. На его лице читалась надежда. – Все обойдется, да? Как всегда.

Сандэнс выглядел так, словно вот-вот взорвется.

– Гарри, – обратился к нему Бутч. – Ван позаботится о Гасе. А ты отдохни. Отвлекись. Я с тобой поговорю через пару часов. Сейчас мы ничего поделать не можем.

Сандэнс коротко кивнул и быстро вышел из гостиной.

– Ван… Нам с Джейн нужно побыть наедине. Забери мальчонку, но не мешай нам, если только не случится беды.

– Ладно, Бутч. – Он снова улыбнулся, радуясь, что его не сбили с ног, не связали, словно дикого зверя, и не бросили на произвол судьбы.

Джейн прошла из гостиной в спальню вслед за Бутчем, держа спину очень прямо, словно ощетинившаяся всеми иголками чолья, отгонявшая его прочь, но он, не обращая внимания на впивавшиеся в него иглы, обнял ее, прижал к себе все ее колючки и острые углы.

Она растаяла, едва он к ней прикоснулся, и вцепилась в него, словно ей нужно было убедиться, что он по-прежнему цел и невредим.

– Я не знаю, что чувствовать, – простонала она. – Во мне борются облегчение и отчаяние. Я упала с утеса, но научилась летать. Я влюблена – и горю. Я боюсь, но никогда прежде не чувствовала так остро, что я жива.

– Я обо всем позабочусь, Джейн. Я позабочусь о вас. Я устрою вас с Огастесом в безопасном месте и все улажу. Обещаю.

Она обхватила его лицо своими длинными, тонкими пальцами, притянула к себе его рот, принялась целовать его со всем пылом, со всей тревогой, что с самого начала сопровождали их любовь, и он ответил на ее поцелуи, не зная, как еще рассказать о своей страсти и об отчаянии.

Они сошлись так, словно небо рушилось, а воды все поднимались, и у них больше не было времени на робкие прикосновения и осторожные ласки. Сорванная одежда полетела прочь, и они рухнули на постель, не закрывая ни губ, ни глаз, стараясь отогнать прочь нежеланного гостя – время.