Книга Бандит Ноубл Солт, страница 71 – Эми Хармон

– Почему?

– Я присматривал за младшими. Я всегда за ними смотрел. Мои мать с отцом нанимались работать на соседние фермы. А мы все торчали дома – до тех пор, пока я не подрос. Лет в тринадцать я уже сам работал на ранчо. Так вот, однажды мои сестры решили, что здорово будет украсить всем малышам волосы репьями. Вроде как полевыми цветами. Но если репьи прицепятся, их уже не отодрать. Так что мне пришлось срезать со светлых головенок моих младшеньких не меньше сотни репьев. Может, все бы и обошлось, вот только часть репьев прицепилась слишком близко к коже, и, когда мы их срезали, волосы стали разной длины – где подлиннее, где покороче, а где совсем лысина. Ма вернулась домой, расплакалась, а потом решила, что есть только один способ все исправить – остричь всех, и братьев, и сестер, почти наголо. У меня в волосах репьев не оказалось, но мне было стыдно, ведь это я недоглядел. Так что я тоже остриг волосы. Оставил с сантиметр, не больше. Вот после этой-то истории Ван и прозвал меня Бутчем – чтобы, мол, все в долине узнали, из-за кого детишек Паркеров остригли почти наголо. Сам-то он, конечно, все свои волосы сохранил.

– Вы говорили, что Ван вам не нравится.

– Да… но я любил его и по-прежнему люблю. Наверное, его я любил сильнее всех. Не считая мамы. Мы с ним погодки, так что он всегда был мне и братом, и другом. Единственным другом. Никого больше у меня не было на много километров кругом. Мы все делали вместе, пока я не ушел из дома. Он хотел уйти вместе со мной, но я устал за всеми приглядывать. Хотел пожить один, сам по себе, не боясь, что стану дурным примером.

– Откуда взялась фамилия Кэссиди? – спросила Джейн.

Раз уж он говорит о себе, она спросит о том, что ей интересно. Она ведь рассказала ему о Джейн Бут. Она не рассказывала о Джейн Бут никому, кроме Огастеса, но тот знал, что об этом нужно молчать.

– На ранчо, где я пас скот, работал один человек, его звали Майком Кэссиди. У него была слава ганфайтера^[19]. Он был приветливым, дружелюбным. Всегда готов был показать тем, кто помоложе, как завязать скользящий узел или выбрать хорошее седло. Очень скоро все мои товарищи его полюбили и стали ему подражать. А ему особенно приглянулся я. Он меня кое-чему научил. Подбодрил меня. Дал мне поверить, что я хоть на что-то гожусь, что у меня все получится. Мой отец хороший человек. Да что там, он куда лучше, чем мне казалось по молодости, вот только хвалить он не умел. А мне этого не хватало.

– Сейчас достаточно темно для этого разговора? – спросила Джейн.

Прежде он не хотел говорить на эту тему.

– Ноубл, если вы расскажете о своем отце, я расскажу о своем, – сказал Огастес.

Ноубл взглянул на Джейн:

– Думаю, сынок, на это тебе нужно получить разрешение от мамы.

Джейн придала лицу бесстрастное выражение. Ноубл кашлянул и продолжил.

– Мой отец был хорошим человеком, – твердо повторил он. – Но он не умел похвалить или подбодрить. Никогда не извинялся, если был неправ или зря злился. Не говорил никому из нас, что он нас любит. Даже матери не говорил. Нет, может, ей он все-таки говорил об этом, но наедине. Жизнь у нас была трудная, и они не были счастливы. Или, может, это мне они не казались счастливыми. Но я всегда знал, что, если хочу добиться в этой чертовой жизни хоть чего-то большего, чем родители, мне придется делать что-то совершенно другое.