Книга Бандит Ноубл Солт, страница 69 – Эми Хармон

Услышав шорох страниц, она перевернулась на бок и медленно спустила ноги с кровати. Каюта осталась на месте. Она неуверенно поднялась и подошла к зеркалу. Выглядела она так, словно сбежала из сумасшедшего дома. Она взялась за щетку и попыталась усмирить свои волосы, распутать свалявшиеся длинные пряди. Ноублу Солту придется еще какое-то время держать оборону в одиночестве. Она быстро заплела волосы в косу, перебросила ее за спину, вычистила зубы, втерла капельку розового масла в поблекшую кожу, надела халат прямо поверх ночной рубашки. Ей следовало одеться, но она не была уверена, что справится. К тому же ей пора было спасать Ноубла.

– Какая работа вам нравилась больше всего? – спросил Огастес.

Они сидели за столом друг против друга, а между ними лежала стопка книжиц о ковбоях. Ноубл Солт медленно перелистывал страницы собственной жизни… Или жизни, которую ему приписали.

– Нынешняя работа мне очень даже нравится. – Он захлопнул книжицу и отодвинул от себя. Наверняка он прочел достаточно. – Работать на тебя и на твою маму… Эта работа мне по душе.

Его голос звучал искренне, но Огастес наморщил нос, словно показывая, что не верит ни единому слову:

– Вы что, решили быть со мной вежливым?

– Нет. Вежливость – это хорошо, но честность куда лучше. У меня никогда еще не было работы лучше, чем нынешняя. Красивый корабль. Прекрасная компания. Работа, которой можно гордиться. Мне даже нравится наряжаться и носить фрак.

– Вы правы. Честность лучше всего, – сказал Огастес, и Джейн сразу поняла, к чему он ведет. Ее смышленый сын расставил ловушку и теперь шел за добычей. – И я надеюсь, что вы будете со мной честны, мистер Солт.

Ноубл ничего не сказал. Он просто ждал, не сводя с Огастеса голубых глаз.

Огастес набрал полную грудь воздуха и выпалил:

– Я знаю ваше настоящее имя. Я знаю, кто вы такой на самом деле. Со мной вам не нужно притворяться. Но, может, нам стоит закрыть дверь, чтобы мама ничего не услышала.

– Слишком поздно, – сказала она от двери. Голос ее прозвучал хрипло – она давно им не пользовалась. И все же она была на ногах. – Но прошу, не прекращайте беседу из-за меня.

Оба подскочили от неожиданности.

– Мама! – ошеломленно выкрикнул Огастес, но тут же подхватил со стола веревку: – Ноубл называет это арканом. Ты знала, что он владеет железной дорогой? И медным рудником?

– Я ими не владею, не совсем так. Я просто вложил в них деньги. Я владею акциями.

– Он говорит, что в Нью-Йорке мы с ним пойдем на биржу, и я тоже смогу купить акции. Он меня научит. А еще куча историй в этих книжечках – полная ерунда. Ты знала, мама?

– Я подозревала.

– Хотите поесть, голубка? – тихо спросил Ноубл, вглядываясь в ее бледное лицо; она знала, что выглядит плохо, но чувствовала себя много лучше.

– Вам следует называть меня Джейн… Или миссис Туссейнт, – напомнила она, хотя Огастеса, судя по всему, не смутило ласковое обращение Ноубла.

Он кусал губы, пытаясь завязать узел на веревке, и глубокая борозда, пролегавшая у него между бровей, говорила, что у него на душе неспокойно. Ноубл выглядел так же. Он разгладил усы большими и указательными пальцами, провел ладонью по бороде. Она подметила, что он делал так всегда, если не мог сказать то, что, как ему казалось, следовало сказать.

– Я попросил принести к ужину суп и хлеб. Все уже здесь. Мы собирались поесть, но отвлеклись на Гасовы книжицы.