Книга Бандит Ноубл Солт, страница 70 – Эми Хармон

Спустился вечер, скоро снова пора будет спать. Они плыли уже три дня, а она почти не вставала с постели.

– Ноубл встречался с Уайеттом Эрпом и Доком Холлидеем. И с Биллом Коуди, и с Энни Оукли, – сдержанным тоном объявил Огастес.

– Ну и ну, – сказала она, хотя все эти люди мало ее интересовали.

Огастес опять что-то задумал, она это видела. Он собирался рассказать ей про Бутча Кэссиди. Ей придется признаться, что она все знала.

Ноубл убрал со стола книжки и расставил еду, которую стюард привез на тележке.

– Во Франции есть и музыка, и искусство, и культура… А у нас что? Бродячие ковбойские балаганы, – пробормотал он.

Огастес накрыл на стол, поставил стул для Джейн, подождал, пока она сядет, и лишь после этого сел сам. Ноубл уселся последним, склонил голову, сложил руки и произнес краткую молитву:

– Отец небесный. Благодарим за пищу. Во имя Христа.

– Вы даже молитву превратили в хайку, – заметила Джейн.

Ноубл склонил голову вбок, пересчитал слоги, кивнул:

– Не без того.

Спустя несколько минут, когда все принялись за тепловатый суп и хлеб с маслом, Огастес, странным образом не проявлявший к ужину никакого интереса, опустил ложку на стол, сложил салфетку вдвое, еще раз вдвое, а потом еще раз. И встал.

– Мама… тебе нужно кое-что знать. Я не хотел говорить, потому что не хотел тебя тревожить. Но Ноубл… на самом деле… не Ноубл Солт. Простите меня, мистер Солт. Но я должен защищать маму, вы же понимаете. – Он говорил через силу, руки, сжимавшие салфетку, дрожали.

– Конечно, понимаю, Гас, – отвечал Ноубл, продолжавший есть с самым невозмутимым видом.

Перехватив взгляд Джейн, он едва заметно кивнул, словно говоря ей: «Расскажите ему».

– Сядь, дорогой, и поешь. Я никуда не уйду. Мистер Солт тоже никуда не уйдет. А ты можешь сказать мне все, что считаешь нужным.

Огастес повалился обратно на стул, но лицо его теперь приняло хмурое выражение.

– Ты знаешь? – сердито спросил он.

– Да. Знаю.

– Все?

– Я знаю достаточно.

– И ты наняла его, чтобы… нас охранять? – В конце вопроса голос Огастеса взлетел до писка.

Ноубл тихонько фыркнул, его усы чуть приподнялись в легкой улыбке.

– Как я и говорил, Гас.

– Ты мне веришь, Огастес? – спросила Джейн.

– Да.

Он ответил ей сразу, не задумавшись.

– И что я люблю тебя больше, чем кого-либо и что-либо на всем белом свете?

Огастес взглянул на Ноубла, и между ними мелькнуло нечто, обрывок прежней беседы, в которой она не принимала участия.

– Да, мама, – уныло подтвердил он.

– Тогда ты должен понимать, что я никогда не сделала бы ничего, что могло бы тебе навредить или причинить боль. Я верю мистеру Солту…

– Разве нам следует называть его Ноублом Солтом? Мы ведь знаем его настоящее имя.

– Если начистоту, Бутч Кэссиди – такое же фальшивое имя, как и Ноубл Солт, – вмешался Бутч.

– К тому же, если мы будем звать его Бутчем Кэссиди, это приведет его к гибели, – добавила Джейн. – Поэтому мы продолжим называть его Ноублом Солтом. И только так. Ты понял меня, Огастес?

Она говорила строго. Огастес широко распахнул глаза. Это была не игра.

– В одной из этих книжечек сказано, что вас так прозвали, когда вы работали в мясной лавке^[18] в Колорадо, – медленно произнес Огастес.

Он явно еще не решил, стоит ли продолжать этот разговор. Ноубл ответил сразу, без раздумий:

– Не-а. Бутчем меня впервые назвал мой братец Ван.