Книга Русалки Обводного канала, страница 60 – Виктория Лисовская

Люба снова улыбнулась и пообещала постараться бодрствовать.

Зоя Филимоновна привела с собой не только пожилого врача, но и радостного младшего сержанта Ильина, который не мог сдержать счастливого взгляда на очнувшуюся Любовь Крылову.

– Любовь Николаевна, доброе утро! Как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? – спросил врач.

Люба удивленно покачала головой:

– Нет, ничего не болит. – Голова действительно не болела, а разве это не чудо?

Доктор проверил ее пульс:

– Замечательно, Любовь Николаевна, а то ваши посетители тут дневали и ночевали, ни на минуту вас не оставляли! – улыбнулся доктор.

– Дневали? Ночевали? Как это? – удивилась девушка.

– А так, вы три дня без сознания провели, еле вас из ваших грез вытащили, вы там все с русалками воевали! Вы не помните, Любовь Николаевна? – ответил врач.

– Три дня? – Снова вздох удивления. Вспомнив про зеленовласых русалок, Люба побледнела, что не укрылось от врача. Тот сунул ей парочку таблеток и стакан с водой, попросив все выпить до дна.

– Снова голова закружилась? – подскочила к ней бабушка. – Держись, Любочка, ты сильная, ты справишься!

– Да, Любочка, держись! – Ее крепко обнял Саша Ильин и нежно погладил по руке, отчего девушка покраснела как маков цвет.

– Ну, я вижу, вам нужно о многом поговорить. Пойдемте, Зоя Филимоновна, я хочу переговорить с вами в ординаторской по поводу специальной диеты и упражнений для Любы. – Доктор увел пожилую даму из палаты, а Саша неуклюже топтался возле больничной кровати.

– Люба, прости меня, пожалуйста. Это все из-за меня, – понуро склонил он голову.

– За что простить?

– Это из-за меня, из-за Обводного канала, из-за этих зеленых чертей ты заболела. Ты в бреду все про русалок говорила, тебе они мерещились. Это все из-за нашего расследования. Не стоило тебя в это вмешивать, – объяснился парень. – Никогда себе не прощу, что ты из-за меня чуть не погибла.

Люба счастливо улыбнулась.

– Саша, да ты что! Это я тебя во все это втянула, я сама привела тебя к Обводному каналу, нашла информацию по истории этого проклятия. Так что, Саша, это ты меня прости, но я не могу жить спокойно, зная, что где-то рядом, в нашем городе, гибнут обычные люди, древнее зло утягивает их на дно канала, а возможно, только мы сможем этому помешать!

– Люба, но мы ничего не можем… Пока ты болела, я пытался обратить внимание начальства на феномен самоубийства на Боровском мосту, обратился к майору Хвостову, а тот просто посмеялся над моими опасениями, обозвал меня параноиком и попросил с такими глупостями идти к психиатру, а не к начальству, – скривился парень. – Зато мне отпуск внеочередной оформили, чтобы здоровье подправить! Хоть что-то хорошее!

– Это замечательно! И чем в твой отпуск мы займемся? – счастливо улыбнулась девушка.

– Я понял, что майор Хвостов прав, это не к нему надо обращаться с этими проблемами, а гораздо выше! – подмигнул ей младший сержант.

– К кому?

– Ты мне вот что скажи, товарищ Семибогатов еще ходит на процедуры к Ивану Даниловичу?

– Да, вроде ходит, – кивнула Люба.

– А ты помнишь, с кем лично знаком Игнатий Степанович? – Глаза Ильина лукаво блестели.

Люба кивнула и захлопала в ладоши.

Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г.

После ухода Мирона в кабинете капитана Железнова наступила оглушающая тишина, которую прерывал лишь шорох гусиного пера по бумаге. Семен Гаврилович записывал показания Мирона Ткачевского.