Книга Русалки Обводного канала, страница 61 – Виктория Лисовская

После он отбросил письменные принадлежности и наконец-то обратил внимание на Глафиру, тихонько сидевшую в дальнем кресле.

– Ну, Глафира Кузьминична, что вы об этом павлине думаете? Вам он пришелся по нраву? Он считает, что все женщины должны быть сражены его внеземной красотой, – фыркнул Семен Гаврилович.

– Я ценю в мужчинах другие качества! – улыбнулась Глафира.

– В частности?

– Ум и интеллект, – снова лукавая улыбка.

– Да, на эрудита и интеллектуала Мирон Ткачевский явно не тянет! А как вы думаете, он мог убить Остапа Савицкого и расчленить его на куски?

Глаша встала с места и принялась кругами ходить по комнате.

– Самый главный вопрос: зачем именно разрезали на куски Остапа Савицкого? Когда мы решим эту проблему, то выясним, кто его убил! – принялась размышлять вслух Глафира.

– Ну, с этим как раз все ясно! Разрезали на куски и сбросили в разных частях Канавы, чтобы Остапку не опознали или хотя бы сразу не опознали, – объяснил капитан Железнов.

– А кому и для чего это было нужно?

– Ну, я все-таки думаю, что это Анфиса его укокошила, даже не спорьте со мной, Глафира Кузьминична!

– Я и не собиралась спорить, по крайней мере не сейчас! – улыбнулась Глаша. – В чем я с вами полностью согласна, так в том, что Мирон его не убивал!

– Так я про Мирона ничего не говорил! Откуда вы…

– Ну вы же так подумали, правда ведь? Мирону совершенно не было нужды убивать Остапа, он не мешал гулять с его женой. А жениться такие подонки, как Ткачевский, и не собираются.

– Он мог убить его в драке!

– И в драке на кусочки разрезать? Да нет, чепуха какая! – покачала головой девушка.

– Тогда остается одна подозреваемая – Анфиса Савицкая, – посветлел лицом Железнов.

– А ей зачем мужа убивать?

– Такого мужа, как Остап, чтоб убить, много причин не нужно, достаточно того, каким гнусным человеком он был! Непонятно другое, как она его раньше не порешила, а столько лет такое поведение супруга терпела! – сообщил Семен Гаврилович.

– А больше некому?

– Вы, Глафира Кузьминична, предлагали опросить еще одного якобы подозреваемого. Как его зовут?

– Насколько я помню, некий Степан Коновалов – близкий друг и собутыльник Остапа. Тот точно должен знать, какие грешки водились за Савицким.

– Ну, тогда поехали снова в район Канавы, знаю я парочку мест обитания подобных субъектов!

Петроград. Ноябрь 1923 г.

Игнатий Степанович Семибогатов просто расцвел на глазах, на работе дела шли прекрасно, дома радовала любимая жена, ужасные ночные кошмары практически отступили. Заслугой всего этого товарищ считал уникальный метод австрийского психоанализа, который с большим успехом начал использовать (практически первым в молодой Стране Советов) доктор Иван Данилович Ефимов.

Во время сеанса Игнатий Степанович выплескивал на доктора все свои потаенные желания и мечты, жаловался на пронырливых коллег, делился впечатлениями о вредных соседях – и после вываливания всей этой психологической «грязи» на врача Семибогатову действительно становилось легче. Чего нельзя было никак сказать о самом Иване Даниловиче, который героически терпел неиссякаемый источник негатива от скромного партийного работника. Но чего уж, назвался психиатром – будь добр, разбирайся в хитросплетениях человеческой души.

Сегодня сеанс прошел как обычно, если бы не одно «но». В приемной Ефимова Игнатия Степановича окружили симпатичная медсестричка и тот самый милиционер, который и привез его сюда после тех самых событий, которые Семибогатов силился забыть и никогда более не вспоминать.