Книга Русалки Обводного канала, страница 67 – Виктория Лисовская

– Точно?

– Конечно, точно, я и без Зои Филимоновны давно хотел тебе предложение сделать, а она только меня немного направила. Да я… когда увидел тебя в больнице, такую слабую, такую нежную, беззащитную, то решил всегда быть рядом, оберегать тебя, никаким чертям и русалкам, никому не отдам, – обнял он девушку.

У Любы теперь на щеках были слезы радости.

– Я согласна, со всем согласна. А давай свадьбу сделаем… – начала девушка, но договорить ей не дали… Саша напрягся, посмотрел в сторону центральной части моста, куда быстро и уверенно спешила пожилая женщина. Ее замутненный взгляд и странная походка говорили о ее решении покончить жизнь в водах Обводного.

– Любочка, подожди меня здесь, я быстро! – Саша нежно поцеловал невесту, вложил ей в руку брошку и понесся к старушке на мосту.

Но снова чуток не успел, легко и грациозно пожилая женщина перевалилась через решетку и стремглав полетела в холодные воды канала.

Снова, уже не в первый раз, Александр Ильин прыгнул за ней следом.

Люба застыла у решетки, разглядывая темные воды.

Проходили минуты за минутами.

Саша Ильин, молодой младший сержант советской милиции, только что сделавший предложение своей любимой девушке, так и не выплыл из пугающих вод Обводного канала.

Спасти пожилую женщину Варвару Новицкую, шестидесяти пяти лет, труженицу производства и бабушку семи внуков, тоже так и не смогли.

Над Обводным каналом клубился зеленый туман.

Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г.

Доктор-патологоанатом Илья Васильевич Смородин оказался тощим желчным мужчиной с хмурым и усталым взглядом темных глаз.

Так же хмуро поздоровавшись с представителями сыска, он проводил их в покойницкую, где на прозекторском столе лежало обезглавленное тело мужчины, прикрытое серой простыней.

Илья Васильевич откинул материю и жестом указал на труп:

– Вот ваш «чурбанчик номер два», любуйтесь. Но вам, барышня, лучше на тело не смотреть, – потер нос доктор. – На опознание, что ли? – уже тихо обратился он к капитану Железнову.

– Нет, помощница в расследовании, – так же тихо ответил Семен Гаврилович.

– Помощница? – удивился патологоанатом. – Ну и ну? – поразился он поведению Глафиры.

Она без страха приблизилась к трупу, принялась разглядывать пальцы и ногти усопшего, а потом занялась рассмотрением рваной раны на шее.

– Вы обратили внимание, доктор, пальцы и руки мягкие, без мозолей, изнеженные даже. Я бы сказала, что покойный не занимался тяжелой работой, не носил тяжести. Он и не извозчик, у них, как правило, на правой или левой руке, в зависимости от использования, появляется характерный след от упряжи или кнута, – размышляла вслух Глафира.

Илья Смородин опешил от такого непотребства – чтобы незнакомая барышня так просто говорила о трупе и строила предположения о роде его деятельности, такого доктор никогда не видел!

Семен Гаврилович тоже наклонился к трупу, осматривая его конечности, потом он произнес:

– То, что вы сказали, Глафира Кузьминична, вполне может быть правдой. Надо, чтобы его опознали, тогда мы точно будем знать о его профессии! Вы считаете, что он не местный? Не с района Обводной Канавы? Здесь в основном живет рабочий люд, и у них действительно грубые мозолистые руки.

– Здесь не только одни рабочие обитают, – покачала головой Глафира, вспомнив про инженера Калашникова и его семью. – И инженеры, и студенты, и представители интеллигенции. А какая причина смерти? – обратилась она к эскулапу.