Книга Русалки Обводного канала, страница 70 – Виктория Лисовская

– Кого? – насупился ребенок. – Мужа тети Аринки, чё ли? Так его давно нет, он уехал куда-то! Сначала долго в кровати лежал, а потом уехал. Ну что, пойдете с нами играть?

Глафира кивнула, и вместе с Семеном Гавриловичем они прошли по череде богато обставленных комнат, вышли на большой крытый балкон, где хозяйка организовала целую оранжерею, некий зимний сад, где было представлено много различных цветов, кустов и даже карликовых деревьев.

Посреди мини-рощицы под кустами сидела годовалая Марфа, радостно срывала цветочки и по одному отрывала у них лепестки.

– А вам за такие художества не достанется? – спросила Глаша, заметив, что многие цветы и листья были порваны и помяты детьми.

– Не-а, тетя Арина не разрешает только к одним деревьям проходить, вон там – в той стороне, а здесь мы играть можем. А если там что поломаем, сказала, нас прибьет и на кусочки порежет, – доверительно ответила Маша.

– А покажи мне, куда вам нельзя подходить, – попросила Глафира.

– Глафира Кузьминична, можно вас на секундочку? – довольно резко обратился к ней Железнов. – У нас времени почти нет, а вы с детишками собрались в прятки играть? – зашипел он на ухо. – Немедленно собирайтесь, поедем в Управление, почти двенадцать!

– Семен Гаврилович, не беспокойтесь, я хочу проверить одну версию, – быстро ответила Глаша и поспешила вглубь зимнего сада, где находилась небольшая мини-рощица с карликовыми карельскими березами, но не они впечатлили Глафиру.

В центре мини-рощицы лежало вышитое полотенце, на котором стоял горшочек с медом, лежал женский гребень с несколькими светлыми волосами и расчлененное тельце маленькой птички, у которой была отрезана голова. Четыре карельские березы были обвязаны красными лентами, на каждом дереве были вырезаны буквы: ОК, ОС, ВК. Последнее, четвертое дерево было облито пахучим медом, и на нем были прочерчены буквы М и Т. Некоторые ветви деревьев были обломаны у верхушки.

Петроград. Февраль 1924 г. Смольный

В приемной первого секретаря Петроградского ЦК ВКП(б) уже много часов дожидалась худая девушка в темном платке, низко надвинутом на лоб.

Андрей Александрович задерживался, но девушка никуда не уходила и уже более трех часов неподвижно сидела на месте, хмуро смотря себе под ноги. В руке она держала тряпицу, в которой что-то было завернуто.

Наконец, уже ближе к вечеру, товарищ Жданов появился в Смольном.

– Светлана Михайловна, я очень занят, никого ко мне не пускать, – на ходу бросил реплику Жданов.

Помощница первого секретаря кивнула, но тут с места поднялась девушка в темном платке.

– Андрей Александрович, я вас с утра жду. Можете уделить мне две минуты своего времени? Это очень важно, это вопрос жизни и смерти. Смерти тысяч жителей Петрограда, – серьезно сказала Люба.

От жизнерадостной красотки мало что осталось, предательская седина окрасила некогда темные локоны, первые морщины избороздили лицо, девушка уже не улыбалась, серьезно и хмуро она смотрела в светлое коммунистическое будущее.

Что-то в ее взгляде было такое, отчего товарищ Жданов ей кивнул и запустил в свой кабинет.

Войдя внутрь, Люба с порога ошарашила хозяина города следующим заявлением:

– Я с ужасом жду весны этого года, когда лед сойдет с Обводного канала. Надо что-то делать! – с этими словами Крылова положила на стол товарищу Жданову папку доктора Ефимова с отчетами о случаях самоубийства на Обводном канале. Потом девушка зачитала данные средневековой хроники, описала свои видения на Боровском мосту.