Книга Смертельный код Голгофы, страница 106 – Филипп Ванденберг

Гропиус задумчиво посмотрел на своего собеседника:

— Вы говорили, что Томас Бертрам умер от инфаркта?

— Это официальная причина смерти, по данным наших коллег из Интерпола.

— Я заявляю вам, что во время трансплантации что-то пошло не так. Бертрам умер во время или после операции. Тело следует вскрыть.

— Для этого нам необходимо разрешение родственников!

— Они этого не разрешат, вы же знаете, что операция была нелегальной.

— В таком случае нам следует подключить прокурора! Насколько я знаю господина Реннера, он точно устроит нам это вскрытие. Он ни за что не упустит возможности отличиться.

* * *

Все последующие дни у Гропиуса в голове крутились одни и те же мысли. Он считал, что разоблачение прольет свет на дело Шлезингера, но этого не случилось, более того, появились новые вопросы.

Из-за событий в Праге он совсем забыл про собственное похищение в Турине и про смерть профессора де Луки.

Что касалось Фелиции, то обнаруженное любовное письмо заставило ее ненавидеть мужа. Оскорбленное самолюбие и досада на себя из-за собственной глупости полностью завладели ею. Она без конца ругала его, называла кобелем и заявляла, что ей больше неинтересны причины смерти Арно.

Из-за этого они с Гропиусом даже поссорились, поскольку он не соглашался прекращать поиски. Его злило, что Фелиция совершенно не думала о его собственном положении. В конце концов, благодаря этому расследованию он стремился восстановить репутацию и доброе имя. Но до этого было еще далеко, в чем его еще раз убедил наступивший день.

* * *

На следующее утро без предупреждения на пороге появился репортер Даниэль Бреддин. Он коротко поздоровался и сразу перешел к делу.

— Как вы прокомментируете последние события по этому делу? — Выжидая, он посмотрел на Гропиуса.

Тот, еще в банном халате, небритый, пробормотал что-то о бесцеремонном вторжении ранним утром, но потом все же решил, что глупо ругаться с репортером крупной газеты, и предложил Бреддину войти.

— Фихте, — начал Бреддин, и тут из него с невероятной скоростью посыпались слова, — Фихте сбежал, скрылся на своем самолете. Он объявлен в международный розыск, его ищут по всей Европе. Прокурор Реннер выписал ордер на его арест. Что вы на это скажете, профессор?

Гропиусу понадобилось несколько секунд, чтобы переварить эту новость. У него в голове смешались чувства недоверия, сомнения и уверенности.

— Я не слишком удивлен, — ответил он наконец, — в конце концов, я сам способствовал разоблачению Фихте.

— Вы давно знали о том, что Фихте работает на мафию?

— Подозрение появилось давно, но у меня не было доказательств.

— Был ли вообще доктор Фихте в состоянии профессионально и качественно провести пересадку органа?

— Безусловно. Он много раз ассистировал мне и часто оперировал сам. Фихте хороший хирург-трансплантолог, и, я подозреваю, именно это послужило причиной того, что Прасков решил привлечь к своим делам именно его.

— А когда вы впервые начали подозревать, что Фихте нечист на руку?

Гропиус растерянно уставился в пол:

— К сожалению, слишком поздно. Я доверял ему, во всяком случае до таинственной смерти Шлезингера.

— Означает ли это, что вы считаете убийцей доктора Фихте?

— А вы — нет? — Гропиус удивленно посмотрел на репортера: — А о чем мы, по-вашему, говорим все это время?