Онлайн книга «Смертельный код Голгофы»
|
* * * Кардинал Паоло Кальви, государственный секретарь Святого Престола, сцепил руки за спиной и выглянул на площадь Святого Петра через высокое окошко. Он стоял так, чтобы его не было видно с улицы: курящий одну за другой сигарету кардинал — это не очень хорошо. За свое пристрастие он расплачивался язвенной болезнью желудка, следы которой явственно читались на его лице. Глубокие морщины под глазами и вокруг рта делали шестидесятилетнего кардинала на вид восьмидесятилетним стариком. Солнце бросало яркие лучи в прокуренное помещение — зал с красными тканевыми обоями и музейными экспонатами, непосредственно находящийся под жилыми комнатами папы римского. Паоло Кальви считался человеком, имевшим реальную силу в стенах Ватикана, насколько можно было вообще говорить о силе применительно к этой среде. В качестве кардинала-госсекретаря он обладал в церкви своей собственной «домашней» властью, которая наводила страх даже на его друзей. Он определял ведущие линии политики Ватикана, а его подчиненные шептали, старательно это скрывая, что он страдает болезненным властолюбием. Этому феномену подвластны многие клирики, достигшие вершин церковной иерархии, поднявшись из самых низов, зачастую из крестьянских семей. В зал вошел монсеньор Антонио Круцитти, и, пока кардинал-госсекретарь стоял к нему спиной, судорожно махал рукой перед своим лицом, разгоняя едкий дым. — Laudetur, Eminenza[19]! — воскликнул монсеньор, чтобы обратить на себя внимание. Кальви повернулся, искусственно прокашлялся, так что казалось, сигарета в любой момент упадет на пол, и начал без обиняков, медленно подходя к Круцитти: — Я позвал вас, монсеньор… Как церковная колокольня, возвышался над коренастым кардиналом долговязый Круцитти, так что кардиналу даже пришлось задирать голову. Но, как и в любом Божьем храме, при котором колокольня играет довольно скромную роль, в то время как в низеньком сооружении и происходят основные события, здесь тоже главное слово принадлежало невысокому кардиналу Кальви. — Я знаю, — начал Круцитти и кивнул в сторону письменного стола, на котором лежали свежие газеты, — довольно глупая история. Этот человек мог бы нам еще очень пригодиться. — Почему это «мог бы»? Этот человек нам еще пригодится, и даже очень! — воскликнул Кальви высоким голосом. При этом его почти лысый череп побагровел. — Но его посадили в тюрьму! — Круцитти сделал шаг назад. — Здесь пишут, что профессор из Германии находится под подозрением в убийстве! — Что-нибудь доказано? Действительно мог этот самый — как там его имя? — Гропиус! — Действительно мог этот самый Гропиус совершить убийство? Монсеньор Круцитти, так называемый поздно призванный, о ком говорили, что у него темное прошлое, про которое никто ничего не мог сказать, был в Ватикане ответственным за вопросы безопасности, шпионаж и борьбу с терроризмом. Круцитти ответил: — Не имею понятия. Во всяком случае это очень загадочная история. — Еще одна загадочная история! Монсеньор, это ведь ваша задача — предвосхищать такие события. Почему вы не предупредили профессора де Луку? Он мог бы и сегодня еще жить и приносить пользу. Мы же не можем все время валить всю ответственность на мафию! — Ваше высокопреосвященство, вы же знаете, что причиной смерти де Луки стала его страсть к деньгам. Мы достаточно заплатили ему за молчание. «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне»[20]. |