Книга Смертельный код Голгофы, страница 156 – Филипп Ванденберг

Театрально воздев глаза к потолку, Паскуале Феличи следил за рассказом Гропиуса. Выслушав, он иронично спросил:

— И откуда же вам все это известно с такой точностью?

— Последние четыре месяца я не занимаюсь ничем другим, как только расследованием этого случая.

— Понимаю. А вам не кажется, что двадцать тысяч евро — это слишком высокая цена за подобный анализ?

— Конечно, но как я уже говорил, речь идет об археологической сенсации.

На губах у адвоката снова появилась ухмылка превосходства, он сказал:

— По-видимому, Шлезингер думал, что нашел останки Иисуса Христа.

Гропиус удивленно посмотрел адвокату в глаза. Феличи казался совершенно спокойным, ироничная усмешка выглядела примерзшей к его губам. По выражению его лица невозможно было понять, сказал он это просто так, ради шутки, или действительно знал об этом намного больше. Может, он вообще знал все?

— Что же вы не рассказываете дальше? — спросил адвокат через несколько тягостных мгновений, пока оба молчали.

Гропиус не был уверен, что ему отвечать теперь. Он решил ответить вопросом на вопрос:

— А если и так? Я имею в виду, а что, если Шлезингер действительно нашел останки Иисуса?

Феличи самоуверенно кивнул и задумался. Наконец он ответил:

— Он уже не первый, кто попал под это безумие. Вы знаете, на каменном саркофаге можно выдолбить много разных имен. Между нами говоря: ранние христиане не были особо щепетильны в вопросах правды. Я вполне допускаю, что какой-то человек в первом или втором тысячелетии соорудил каменный саркофаг с именем Иисуса и выдал его за оригинал. Кто может об этом знать? И кто знает, не положили ли тысячелетие спустя туда какие-нибудь другие кости? В этом случае все можно было бы довольно легко объяснить.

Слова Феличи звучали странно, они как будто были вызубрены им наизусть. Казалось, он уже был подготовлен к этой дискуссии. Постепенно Гропиусу начало казаться, что адвокат не столько пытается вытащить его из застенка, сколько прилагает все силы, чтобы отговорить его от продолжения розыскной деятельности. Это взбесило Гропиуса, и он ответил:

— При этом вы упускаете одну деталь, доктор. Естественные науки в наш век ушли так далеко, что вполне возможно точно установить принадлежность останков, при условии что в наличии имеется объект для сравнения, то есть что-то такое, что все без сомнения признают принадлежавшим Иисусу. Сотой доли грамма вполне достаточно, чтобы восстановить истину.

— Я знаю, о чем вы думаете, профессор Гропиус, — о Туринской плащанице.

— На плащанице находятся следы крови, и, если анализ ДНК этой крови и тех костей совпадает, можно точно говорить о принадлежности их Иисусу. Это доказывает, что он умер и никуда не возносился, как утверждает церковь. Я думаю, Шеба Ядин об этом знала, и поэтому она должна была умереть — так же как и Шлезингер.

Странное дело, но адвоката слова Гропиуса вовсе не удивили и не впечатлили. Грегор ожидал, что Паскуале Феличи точно так же потеряет самообладание, как и он сам, когда в Иерусалиме палестинец предоставил ему на откуп это открытие. Но адвокат оставался спокоен.

— Вы ведь не так давно занимаетесь этим вопросом, в том числе и Туринской плащаницей, — начал Феличи в излюбленной им манере, с чувством глубокого превосходства над собеседником.

— Нет. С тех пор, как пытаюсь выяснить обстоятельства смерти Шлезингера. Раньше религиозная проблематика меня не занимала. Но я и сейчас придерживаюсь точки зрения Зигмунда Фрейда, который однажды сказал, что религии, как объект научного исследования, представляют большой интерес, но душу его ни одна из них не трогает. А почему вы спрашиваете?