Онлайн книга «Смертельный код Голгофы»
|
Левезов прервал ее размышления: — Я думаю, фотографии — недостаточное доказательство того, что смерть Шлезингера на совести профессора. Но случайность того, что они знакомы друг с другом… кажется маловероятной. Кстати, Гропиус ехал в Нимфенбург в объезд сильно петляя, как будто хотел отделаться от слежки. — И он вас не заметил? — Это невозможно. Во время слежки я почти не вхожу в пределы видимости объектом. — Левезов достал из кармана брюк серебряную таблетку и протянул ее Вероник: — Это радиомаяк. Мне удалось приклеить такую штучку на бампер его автомобиля, когда он стоял перед домом. С помощью приемника я в любой момент могу узнать о его местонахождении. Вероник одобрительно кивнула, заполнила чек и передала его Левезову: — Действительно, хорошая работа, но я надеюсь, что никто, я подчеркиваю, никто не узнает об этом деле! — Само собой разумеется. — Левезов положил фотографии в конверт и передал его Вероник. — Ваше право распоряжаться ими как вам вздумается. Если еще когда-нибудь понадобится моя помощь — я всегда к вашим услугам. С этими словами он поднялся и покинул кафе. * * * Вероник никак не ожидала, что этот детектив за такое короткое время найдет для нее стоящие материалы, с помощью которых она могла бы отвоевать у Грегора Гропиуса достойную компенсацию. Она долго ждала подходящего случая, чтобы поставить его на колени. Теперь такой шанс представился. И если он не хочет провести остаток дней за решеткой, ему придется согласиться на все ее условия. А ее требования уж точно не будут скромными. Когда она позвонила ему домой, голос Грегора был измученным и неуверенным. Последний раз они разговаривали по телефону шесть или семь недель назад и тогда не говорились ни о чем другом, кроме как о деньгах. Гропиус не сомневался, что и в этот раз разговор пойдет о том же. Поэтому он отказался говорить, сославшись на то, что в последнее время он и так уже достаточно всего наслушался, по уши погряз в делах, и у него нет никакого желания говорить о деньгах. Все, что он хотел, он уже сказал. Гропиус уже хотел было закончить разговор и повесить трубку, когда на другом конце провода услышал крик Вероник: — Не вздумай положить трубку, а лучше соглашайся на мои условия, если не хочешь провести остаток жизни за решеткой. Грегор замер, и Вероник продолжила: — Ты хитро все придумал со Шлезингером, но все-таки недостаточно! Теперь ты у меня в руках! В любой другой ситуации Гропиус уже давно бы прекратил разговор, просто положив трубку и тихо выругавшись; но в этот момент он чувствовал себя как побитый боксер, и те удары, которые раньше он молча отражал, сейчас подкосили его. Он ответил с деланным спокойствием: — Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь! Вероник засмеялась, но она была плохая актриса, и надсадный смех звучал глупо и неприятно. — У меня есть фотографии, которые означают конец не только твоей карьеры, но и твоей свободы! — Фотографии? — Восемнадцать на двадцать четыре, отличного качества. Гропиус задумался. При всем желании он не мог понять, как фотографии могут прояснить дело со смертью Шлезингера. Эта неуверенность разожгла его беспокойство, руки задрожали. — Ну хорошо, через час в отеле «Четыре времени года». — И тут же пожалел об этом. Фойе отеля, расположившегося в самом сердце города на респектабельной улице Максимильян-штрассе, было излюбленным местом встреч высшего общества. Агенты и актеры близлежащих театров заключали здесь контракты, дамы полусвета, присматривавшие себе новых жертв, назначали здесь свидания. Когда Вероник появилась с пятнадцатиминутным опозданием, Гропиус демонстративно посмотрел на часы. Отсутствие пунктуальности было не единственной дурной манерой его жены. |