Книга Забыть о девочках, страница 141 – Жаклин Баблиц

– Хорошо. Встань в очередь.

– Прости меня, – повторяет он.

Она, скорее всего, не захочет видеть его после случившегося, но завтра он уезжает, вот и пришел. Нет, не в Мельбурн. Нужно кое-что уладить, так что он едет на запад в духе той самой проверенной временем традиции, согласно которой измученные души пытаются найти себя (Рут не улыбается). Он лишь хотел сказать… прости. И пока.

На протяжении этого откровенного монолога Мэнди Патинкин заунывно поет «Заканчивая шляпу». Эту песню Сондхайма Оуэн любит больше всего, и Рут знает: она о том, что бывает, когда люди упорно следуют навязчивой идее, попутно круша все вокруг.

– Черт, – шепчет она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Оуэн наблюдает за ними, как за спортсменами на теннисном корте: взгляд мечется от Гейба к Рут и обратно.

– Иди, – говорит он Рут. – Я позабочусь об этих «Керри» и их коктейлях. А вам двоим нужно немного пройтись и понять, что между вами происходит.

Он практически выталкивает Рут из-за барной стойки, не забыв, впрочем, напомнить, чтобы она захватила с собой этого своего пса.

– Он того и гляди устроит нам проблемы, – настаивает Оуэн.

– Хорошо, – соглашается Рут, ища тряпку, чтобы вытереть липкие руки. – Десять минут, ладно?

– Подожду! – отвечает Гейб и с облегчением улыбается.

Краем глаза Рут замечает, как светится банка-морилка.

– Схожу за Ресслером, – говорит она.

Оуэн знает, что делает. С Рут-Энн Бейкер не случится ничего плохого, пока рядом ее собака.

Они молча проходят полквартала, потом Гейб останавливается.

– Итак.

– Итак?

– Рут, мне правда очень жаль. Ситуация слишком быстро обострилась.

Она останавливается.

– Гейб, ты назвал меня злодейкой.

– Не самый удачный момент в моей жизни, это точно, – признает он. – Но в тот вечер все шло наперекосяк. Сначала Юнона сбежала, потом появилась у меня, и было ощущение, что мир вокруг рушится.

– Знакомое чувство, – говорит она, стараясь не отвлекаться на эти похожие на морские стеклышки глаза, так пристально глядящие на нее.

– Мне казалось, я должен защитить Юнону и, конечно, свою бабушку, – продолжает Гейб. – Но я не хотел причинить тебе боль, особенно после того, как ты так храбро мне все рассказала.

– Или так глупо.

– Прошу тебя, не надо, – потрясенно произносит Гейб. – Меня окружают люди, которые никогда не говорят о том, как им больно. Наконец-то я нашел кого-то, кто готов посмотреть своей боли в лицо. – Он ненадолго замолкает. – Даже если я неправильно повел себя в тот вечер.

– Когда я пыталась тебя поцеловать, – говорит Рут.

– Да, когда ты пыталась меня поцеловать, а я пытался отвертеться.

Они долго смотрят друг на друга. В другой жизни за этими словами обязательно последовал бы поцелуй.

Рут спрашивает, не было ли вестей от Юноны.

– Были, – медленно и прерывисто выдохнув, отвечает Гейб. – Не так много, как обычно, но в этой четверти она работает над каким-то важным школьным проектом. Над подкастом, веришь или нет? Похоже, она сильно им увлеклась, и нам всем это на руку.

– Только если не мы его герои, – высказывает догадку Рут и не понимает сама, реальны ли ее опасения.

– Тогда помоги нам Господь, – смеется Гейб. – Гнев Юноны – то еще испытание.

– И не говори. – Рут понимающе закатывает глаза.

– Она хорошая девочка, – говорит Гейб, посерьезнев. – Не думаю, что кто-то из нас может представить, как тяжело ей было жить в том городе. Она боялась, что эта возня вокруг ее матери снова вызовет пересуды.