Книга Замок проклятых, страница 49 – Ромина Гарбер

– Старший брат уехал из города много лет назад.

– Вы поссорились? – спрашиваю я, увидев недовольство на его лице. – Серьезная размолвка?

Он отрицательно качает головой.

– Это сложно объяснить, но скоро ты поймешь, что люди здесь делятся на две группы: оскурианцы и не оскурианцы. Первые остаются здесь жить навсегда, а вторые уезжают, как только у них появляется такая возможность. Они редко возвращаются.

– Почему?

Фелипе пожимает плечами, будто ему все равно.

– А тебе разве не интересно, – спрашиваю я, указывая на стены его комнаты, – что там, за пределами города?

– Я путешествую время от времени, – будто бы оправдывается Фелипе, – но Оскуро – мой дом.

Я чувствую, что он недоговаривает, и все же почти завидую уверенности Фелипе в отношении Ла Сомбры, librería^[52]и своего места в мире. Намного проще жить, когда точно знаешь, где твое место.

– Почему ты не сказал, что моя тетя – мэр города? – интересуюсь я.

– Потому что это не так уж и важно. Кроме того, семья Бралага испокон веков управляет этим городом.

– То есть как это? Мэра у вас не выбирают?

– Ты не понимаешь, – устало вздыхает Фелипе и качает головой. Он подходит к кровати, накрытой кроваво-красным одеялом, – это единственное цветное пятно в комнате, – садится и похлопывает по покрывалу, приглашая меня устроиться рядом.

Когда я сажусь, он тихо говорит:

– Твоя семья управляет городом, они вкладывают в него много денег.

– Ты прав, я ничего не понимаю, – соглашаюсь я с Фелипе.

Он поворачивается всем телом ко мне.

– У каждой семьи в этом городе есть собственность, она передается из поколения в поколение, как и замок. Но нужно платить налоги, коммунальные услуги и другие платежи. Твоя семья платит за всех и помимо этого заботится еще о нашем здоровье.

– А я думала, что фонд здравоохранения поддерживается на средства жителей, – вспоминаю я то, что мне рассказывала тетя.

– Мы поддерживаем фонд не деньгами, а кровью. Мы сдаем кровь несколько раз в год, чтобы в клинике были все группы крови.

– Как же Беатрис может себе позволить все оплачивать? – удивляюсь я.

– Эстела, твоя семья не просто богата, она издревле богата. Тебе больше никогда не придется ни о чем беспокоиться.

– Разве что о выживании, – мрачновато шучу я. – Слишком уж короткая продолжительность жизни у людей из рода Бралага.

– Может быть… или, может, Ла Сомбра хранит тайны, о которых мы даже не догадываемся.

Я пытаюсь разглядеть на его лице улыбку, а потом спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Разве это не очевидно после всего, что мы прочли? – спрашивает Фелипе, и его глаза пылают, словно разожженный костер. – Твой предок, построивший замок, не был простым смертным, поэтому всем членам твоей семьи доступна связь со сверхъестественным.

Беатрис была права: у Фелипе богатое воображение.

– Тебе бы книги писать! – вот что я могу сказать в ответ.

– Я и пишу. Работаю над книгой о Ла Сомбре.

Он пристально смотрит на меня и явно собирается сказать что-то еще, и я догадываюсь, что я тоже герой этой книги. Это бесит меня. Меня бесило, когда обо мне писали газеты, и теперь совсем не радует, что обо мне напишут в книге.

– А ты чем займешься? – спрашивает он. – Какой у тебя план?

В этот момент я жалею, что мы не в толпе в гостиной, а здесь, в этой просторной и тихой комнате, где слышен каждый вздох.