Книга Замок проклятых, страница 47 – Ромина Гарбер

Я жду, чтобы Фелипе перевел мне, хотя вторую часть фразы я поняла. Просто я тяну время, соображаю, как поступить.

– Ты приглашена сегодня к нам на ужин, – переводит Фелипе и улыбается.

– Жена уже готовит, – говорит Артуро с сильным акцентом. Он улыбается, и становится ясно, от кого его сын унаследовал кривую ухмылку.

Я лучше вернулась бы в замок, но мне неловко, не знаю, как выкрутиться из сложившейся ситуации. И я просто улыбаюсь и киваю в знак согласия. Заперев магазин, отец и сын ведут меня по дороге в гору, к жилому району городка Оскуро.

Черная тень Ла Сомбры нависает над городом, одинокая башня замка пронзает ночное небо. Над головой светит почти полная луна. Через две ночи наступит la luna llena^[44], успеет ли Беатрис вернуться вовремя и подтвердить или опровергнуть теорию прадеда Фелипе?

– Ты проскочишь мимо нашей улицы! – окликает Фелипе, и я замечаю, что так сильно задумалась, что ушла далеко вперед.

Я останавливаюсь и жду, пока Фелипе и его отец догонят меня. Фелипе идет рядом с отцом, который двигается не спеша, опирается на трость. Мне вдруг приходит в голову, как гордятся наверняка в семье тем, что Фелипе управляет книжным магазином.

– Ya no corro carreras, – говорит, улыбаясь, Артуро.

Я смотрю на Фелипе и стараюсь перевести фразу правильно:

– Я больше не бегаю наперегонки.

– Прекрасно! – одобряет мой перевод Фелипе. Я улыбаюсь, довольная своими успехами в испанском.

– Aquí estamos^[45], – говорит Артуро.

Мы подходим к дому, который гудит, как огромный пчелиный улей, как будто городок целиком набился внутрь него. Фелипе бросает на меня извиняющийся взгляд, дверь распахивается, и меня сметает толпа его родственников.

– Bienvenida, Estela. Soy Lucía, la mamá de Felipe^[46], – говорит приземистая пышногрудая женщина с ярко-красным лаком на ногтях, в очках в форме полумесяца. Она заключает меня в объятья, прежде чем я успеваю протянуть ей руку для приветствия.

Следующие несколько часов я только и делаю, что здороваюсь с кем-то, целуюсь и обнимаюсь. Лица сливаются друг с другом и образуют в результате большой гобелен с довольно цветастым, но однообразным узором. Мне вдруг вспоминается книга, которую показывал мне Фелипе, где перечислено наследственное имущество каждого жителя городка. Жители Оскуро так глубоко пустили корни в эту землю, что выкорчевать их не представляется возможным, и все же что-то заставило маму собрать чемоданы.

В доме семейства Сармьенто деревянный пол, горящий камин и наклонные потолки. В отличие от тетиного дома здесь все поверхности заполнены фотографиями, ими увешаны все стены, и на этих снимках можно узнать многих из присутствующих здесь сегодня вечером. С удивлением вдруг замечаю, что над камином висит герб Ла Сомбры. Под ним на каминной полке стоят свечи и фотография в рамке. Я подхожу ближе, чтобы проверить, правильно ли я разглядела того, кто на этой фотографии… Беатрис!

– Estela, esta es mi abuela^[47], – говорит мама Фелипе. Я поворачиваюсь и вижу старуху, которая обычно кормит птиц на площади.– Se llama Gloria^[48].

– Hola, Gloria! – здороваюсь я с прабабушкой Фелипе.

Уже привычно я целую ее в обе щеки, и она говорит:

– Angelito! – «Ангелочек». И прижимает ладонь к моей щеке. – Te quemaron.

Что она сказала? Quemaron – это ведь означает «сжечь». Она сказала: «Тебя сожгли»?