Книга Замок проклятых, страница 70 – Ромина Гарбер

Я откусываю кусочек хлеба и думаю, какое разное детство у меня и у Фелипе. Он рос в одном и том же доме, в котором планирует остаться навсегда, тогда как я жила где только можно, а родного дома у меня никогда не было… до сих пор.

– Какими они были? – спрашивает Фелипе. – Твои родители?

У меня внезапно пропадает аппетит. Мне не хочется рассказывать о них… Но, если я перестану о них говорить, они исчезнут навсегда.

– Мы часто шутили, что мама у нас крылатая.

–Alas?^[70]– переспрашивает по-испански Фелипе, изображая крылья руками.

– Не в прямом смысле. Просто мы с папой так ее воспринимали. Она всегда будто летела вперед. Просыпалась первой и планировала, каким будет день.

– А с кем ты была ближе, с ней или с отцом?

– Мы втроем были друг для друга целым миром, – отвечаю я через какое-то время, – только мы и были друг у друга. Больше у нас ничего и никого не было. Думаю, мама в глубине души была одиночкой. Ей многое нравилось делать в уединении, поэтому, наверное, больше времени я проводила с папой.

Мой голос срывается, я закашливаюсь. Мне хочется остановиться, но разве можно рассказать о маме и ничего не сказать о папе? Это предательство!

– Я всегда хотела стать такой, как он, – говорю я, и после этого признания слова вдруг льются рекой, будто что-то высвободилось внутри меня, что мешало говорить, я не смогла бы сейчас замолчать, даже если бы очень хотела. – С детства он позволял мне помогать ему в работе. Научил меня читать, водить машину, играть в покер.

Я должна выяснить, кто убил его и маму, ведь на этот раз сам он не сможет раскрыть преступление.

– Ты говорил, что у тебя с собой книжки? – спрашиваю я, мне хочется сменить тему. Я наклоняюсь, чтобы заглянуть в корзину.

– А, точно, – невнятно произносит Фелипе, у него рот набит едой. Прожевав и проглотив, он объясняет: – Сначала осмотрим тут все, потом достану книжку.

– Ладно, пойдем дальше, – соглашаюсь я, и мы складываем в корзину остатки еды.

Беатрис может вернуться в любой момент, и, если я хочу получить от нее хоть какие-то ответы, нужно постараться не разозлить ее и выпроводить Фелипе до ее возращения.

– Тебе лучше долго здесь не задерживаться, тетя может вернуться, – говорю я Фелипе, когда мы идем через зеркальную комнату.

– Но ты еще не все мне показала, – возмущается он.

Когда мы подходим к развилке, он сворачивает в коридор, ведущий в сторону восточного крыла замка. Я в четвертый раз иду сквозь череду пустых комнат к собору без окон. Интересно, заметит ли Фелипе красный ковер, скрывающий люк в пурпурную комнату? Нет, он не обращает на него никакого внимания.

– Здесь больше не на что смотреть, – говорю я, – правда, тебе лучше уйти, пока…

– Поймай меня!

Фелипе внезапно срывается с места, и после секундного замешательства я бросаюсь за ним.

– Фелипе!

Он сворачивает в кроваво-красный коридор.

– Подожди! – кричу я.

Он проносится сквозь обеденную залу и что-то ищет в корзине.

– Фелипе!

Он бежит вверх по парадной лестнице, и, когда я догоняю его, мне в лицо летят крекеры. Он хохочет, а я кричу:

– Ты рехнулся?

Я уворачиваюсь от очередного крекера и бегу вслед за ним по коридору, ведущему в сторону лунного храма. Мы бежим, Фелипе выхватывает из корзины горсть винограда и собирается швырнуть в меня.

– Только попробуй! – ору я.