Книга Полет птицы Пэн, страница 114 – Priest P大 (Прист)

– Не неси чушь. Сделай я это, был бы у меня шанс увидеть тебя снова? Ты бы промотал все серебро, чтобы удовлетворить свои насущные потребности.

Господин Бэймин усмехнулся, глядя на Мучунь чжэньжэня с выражением легкой печали на лице. С таким же лицом Мучунь разговаривал с Янь Чжэнмином.

– Учитель, времена изменились. Наш клан уже не так беден, как во времена, когда вы его возглавляли.

– Я знаю. Ты не стал мелочиться и заполучил в ученики божество богатства, – саркастично заметил господин Бэймин, не изменившись в лице.

Обменявшись короткими фразами, двое мужчин, так долго не видевшие друг друга, мельком переглянулись и вдруг разразились смехом, немало озадачившим Чэн Цяня.

Взяв Лужу на руки, он растерянно всматривался в пустые глазницы скелета, совершенно не понимая, что так развеселило старших.

Мгновение спустя Мучунь чжэньжэнь перестал смеяться и спросил:

– Одна из твоих бессмертных душ рассеялась в путешествии по Долине Демонов, другая сгорела в Поглощающей Души Лампе, выходит, это последняя? Если изначальный дух надолго задержится в этом мире, не имея никакой опоры, даже господин Бэймин в конечном счете полностью исчезнет, верно?

– Исчезну я или нет – это не так уж и важно. – Господин Бэймин снова улыбнулся.

– А как насчет шисюна, он тоже умер?

Перед десятками кораблей и под бесчисленными взглядами Мучунь должен был называть его по имени, Цзян Пэн. Но теперь, перед господином Бэймином, скрывать было нечего, и он использовал обращение «шисюн».

Господин Бэймин помолчал, наполовину прикрыл глаза и ответил:

– Он не исчез из мира полностью. Силой своей души я загасил пламя. Скажем, я тяжело его ранил. Но тело твоего шисюна слилось с Поглощающей Души Лампой. Его дух стал ее сущностью, он никогда больше не сможет переродиться. Он больше не человек, поэтому, вероятнее всего, он может считаться мертвым.

– Он узнал тебя? – снова спросил Мучунь чжэньжэнь.

Господин Бэймин продолжал улыбаться, ничего на это не ответив. Его молчание как бы говорило: «Теперь, когда все так обернулось, имеет ли значение, узнал он меня или нет?»

Затем он повернулся к Чэн Цяню и доброжелательно сказал:

– Дитя, я вижу тебя уже в третий раз. Подойди ко мне.

Чэн Цянь сделал несколько шагов, но так и не подошел к господину Бэймину, как ему было сказано. Вместо этого он молча остановился рядом с Мучунь чжэньжэнем и, так и не определив, как следует обратиться к господину Бэймину, выразил уважение бесстрастным поклоном.

Несмотря на то, что учитель и господин Бэймин болтали как близкие друзья, интуиция подсказывала Чэн Цяню, что на деле все может быть совершенно иначе.

Если все действительно было так, как выглядело, то Чэн Цянь не мог понять, почему учитель ни разу за последние годы не упомянул их шицзу и почему до сих пор не похоронил его кости.

Господин Бэймин слегка склонил голову и терпеливо спросил:

– Ты вздумал провалиться в медитацию посреди кровавого сражения, маленький наглец. Что же ты постиг в тот момент?

Чэн Цянь поколебался, но вежливо ответил:

– Просвещенный вами, старший, и Тан чжэньжэнь, я научился быть бесстрашным перед небом, землей, людьми и целым миром.

Его ответ всколыхнул в сердце господина Бэймина множество чувств. Какое-то время он внимательно изучал Чэн Цяня, а после мягко произнес: