Книга Полет птицы Пэн, страница 92 – Priest P大 (Прист)

Мучунь чжэньжэнь знал, что Вэнь Я имеет в виду, и тактично сменил тему.

Оба сделали вид, что ничего не произошло, и серьезный разговор перетек в шутливую болтовню. Двое мужчин среднего возраста без умолку обсуждали достоинства восточной семьи и недостатки западной^[113], мир заклинателей и те изменения, что произошли в нем за последние пятьсот лет.

Только когда ноги Янь Чжэнмина онемели и он убедился, что больше не получит никакой полезной информации, он осторожно встал и тихо ускользнул.

Июльский воздух был жарким, как в раскаленной печи, но ладони Янь Чжэнмина были холодными от пота.

Он покинул хижину учителя и направился прямо к хижине Чэн Цяня. Было поздно, и Чэн Цянь уже лег спать, но Янь Чжэнмин силой вытащил его из-под одеяла.

Внезапно и беспричинно разбуженный, Чэн Цянь сердито посмотрел на Янь Чжэнмина, думая лишь о том, как бы побольнее ударить его.

Но Янь Чжэнмин даже не посмотрел на мальчика. Он подхватил лежавшую на кровати одежду и швырнул ее Чэн Цяню в лицо, торжественно приказав:

– Одевайся и пойдем со мной!

Нахмурившись, Янь Чжэнмин принялся беспокойно расхаживать по комнате. Он полностью погрузился в себя и даже не заметил, что Чэн Цянь уже носил эту одежду сегодня днем. Более того, он даже не придрался к тому, что складки на измятом поясе Чэн Цяня были похожи на сушеные овощи, и лишь беспрестанно его подгонял.

Из этого Чэн Цянь сделал вывод, что с дашисюном что-то не так. Дело могло быть серьезным – по крайней мере, Янь Чжэнмин явно считал его таковым. Чэн Цянь поспешно натянул халат, и дашисюн, не дав ему даже причесаться, потащил растрепанного шиди к Ли Юню и Хань Юаню.

Вот только Хань Юаня им найти не удалось. С тех пор как они спустились с горы, этот мальчишка постоянно носился повсюду, как оборвавший поводья дикий конь. Этой ночью он, вероятно, снова ушел неизвестно куда.

Ли Юнь еще не спал и усердно работал при свете масляной лампы. Увидев своих шиди и дашисюна вместе, он очень удивился. Но когда его взгляд упал на крыло цикады, висевшее на шее Янь Чжэнмина, он с сомнением спросил:

– Дашисюн… ты что, подслушивал?

Янь Чжэнмин не стал спорить. Он уселся в комнате Ли Юня и, несколько раз протерев изнутри фарфоровую чашку, рассеянно пересказал своим шиди то, что ему довелось услышать.

Когда он закончил, Чэн Цянь обменялся взглядами с Ли Юнем. Взяв из рук Янь Чжэнмина фарфоровую чашку, с которой тот уже стер слой глазури, Чэн Цянь плеснул в нее неизвестно сколько настаивавшийся холодный чай и отдал обратно. Мимоходом забрав чашку, Янь Чжэнмин отпил.

Нахмурившись, Ли Юнь спросил:

– Дашисюн, неужели… ты знаешь, о каком «старом друге» они говорили?

Ли Юнь обладал тонким умом, но ему недоставало концентрации. Он слишком любил игры и обходные пути. Янь Чжэнмин опустил голову, уставился на остывший чай и скрепя сердце кивнул:

– Верно.

– Как я и думал, это, должно быть, один из последователей Темного Пути, – уверенно подтвердил Чэн Цянь.

– Откуда ты знаешь? – спросил Янь Чжэнмин.

Чэн Цянь давно чувствовал, что что-то не так. Он слишком долго слушал лекции учителя и заметил, что, хотя тот часто нес вздор, в различных священных текстах прослеживалась единая концепция. А именно: «Великое Дао бесформенно и соответствует естественному порядку вещей».

А так как Дао бесформенно, в нем нет ни правильного, ни неправильного. Все существа достигают одной цели, но разными путями. После посвящения Чэн Цянь никогда не слышал, чтобы учитель дурно отзывался о последователях Темного Пути или совершенствующихся демонах.