Книга Топить в огне бушующем печали. Том 1, страница 271 – Priest P大 (Прист)

Свет, тьма, молния, гром… Казалось, что-то неестественное, даже потустороннее, вспороло ткань этого мира, вторглось куда не следует, нарушило канву пространства-времени, и этого Небеса и Земля никак не стерпели. Содрогнувшись от гнева, они обрушили на отступника кару небесную.

Шэн Линъюань не стал уклоняться от посланной молнии, а принял удар на себя. И когда белая стрела Неба вошла в его тело, он даже не шелохнулся. Черная кровь, сочащаяся из раны в груди, пропитала пылающие нити, поглощая огонь. Эта чернота ползла все дальше и дальше, к телу Алоцзиня. Всего несколько мгновений – и всюду по телу старейшины зазмеились трещины. Темная дымка окутала его лоб, руки, ноги и живот.

Завидев, что проклятый отступник не унимается и оскверняет своим присутствием Землю, Небо разгневалось пуще прежнего. В вышине раздался новый громовой раскат, и был он гораздо громче предыдущего. Где-то среди туч вызревала смертоносная молния.

Сюань Цзи не знал, что и думать… Но тут, наплевав на риск самому угодить под молнию и разойтись пеплом от кары небесной, он шагнул к Шэн Линъюаню и потянул его за рукав в сторону. И очень вовремя! Новая ослепительно-белая стрела ударила по отступнику, и Шэн Линъюань едва успел уклониться. Но молния попала в потухшие нити магического построения, застрявшие у него в груди, и они, не выдержав, оборвались. Связь между Алоцзинем и Шэн Линъюанем разорвал небесный огонь, вот только потом он не ушел в землю, а побежал к Алоцзиню по обрывкам нитей и разошелся мелкими разрядами по его потрескавшемуся телу.

Самого старейшину шаманов била крупная дрожь. Но он как будто не обращал на себя внимания, а лишь, как завороженный, без отрыва глядел на Шэн Линъюаня. И когда огонь Небес добрался до него, сжигая изнутри, Алоцзинь только усмехнулся и произнес на языке шаманов:

– Слышал, братец Линъюань, что ты плохо кончил… Владыка людей… могущественный правитель… а так и не сумел ничего сберечь… Ты ведь такой же, как и я, правда?

Но Шэн Линъюань не желал слушать его речи. Взгляд Владыки людей оставался тверд, и жалеть своего врага он не собирался.

Возможно, подобное равнодушие показывает Владыку людей как высокоактивного социопата, одаренного необычайной волей. А может, в этой отстраненности крылись другие причины…

Между тем все тело Алоцзиня, поглотив кару небесную, безбожно тряслось, и этой дрожью он уже напоминал марионетку со многими членами, которую тянут за ниточки, дергают со всех сторон, и от такого жестокого обращения она вот-вот развалится на части. Однако Алоцзинь не унимался. Он говорил и говорил, хотя его голос был тише дыхания:

– Иначе как бы Темное жертвоприношение пробудило тебя? С самого рождения ты не принадлежишь себе, твоя жизнь и смерть противны Небу… Или ты не согласен?

Алоцзинь еще не закончил говорить, а его тело уже начало разрушаться, словно глиняная заготовка, так и не обожженная пламенем. Трещины углубились, расползлись еще дальше и теперь складывались в мелкую, как паутина, сетку. Но старейшина шаманов как будто не замечал беды. На его лице застыла необъяснимая улыбка, голос окончательно затих и стал глуше:

– Был ли в твоей жизни хотя бы один счастливый день?

Шэн Линъюань не ответил – лишь прикрыл глаза.

Раздался тихий хруст – и старейшина шаманов рассыпался пылью.