Книга Пустая комната №10, страница 55 – Серафина Нова Гласс

– Но ты искал его в интернете. А там ведь не напишут, что он из картеля. Так что ты нашел, почему решил, что он так опасен? Что у тебя есть, кроме слухов?

Прежде чем он успевает ответить, я слышу стук в дверь офиса. Лицо Каллума становится белым как полотно, никто из нас не двигается с места.

– Касс? – зовет тонкий голосок. – Это Синатра. Пришел за «Хэппи милом».

Я хватаюсь за сердце, сажусь напротив двери и гляжу в затылок Эдди. По его бледной шее течет струйка крови. Я представляю, как входит малыш Фрэнк и видит это, и к горлу подступает рвота.

– Твою мать! – шепчу я.

– Кто такой Синатра? – одними губами спрашивает Каллум, а я лишь качаю головой.

Он пригибается в полумраке за диваном, и мы оба неподвижно застываем.

– Касс? Я согласен на филе-о-фиш, или что еще вам придет в голову. Если вы забыли, ничего страшного.

По моему лицу катятся слезы, я прижимаю руку к груди, заставляя себя молчать.

– Ну ладно, жаль. Пока, – пищит голосок, и я слышу шаги по бетонной дорожке, а когда звук пропадает, падаю на колени.

Каким-то образом рыдания сменяются оцепенением, а потом раскаленной яростью.

– Он мертв, – шепчет Каллум.

– Что?

– Эдди Бакко.

– Правда? Да пошел ты.

Я вскакиваю. Плевать мне на гипотетическую опасность, когда есть реальная. Может, Эдди и связан с бандитами, которые отрежут мне голову. Но это еще неизвестно. А если я сейчас же не вызову копов, то совершенно точно попаду в тюрьму.

Каллум вытаскивает из кучи на кофейном столике бумажник Эдди и протягивает мне.

– Я в том смысле, что Эдди Бакко умер два года назад, его убили. Тогда кто он?

Не могу дышать, не могу думать. Я просто еду по двухполосному пустынному шоссе, пока не наступают сумерки, и останавливаюсь в баре в соседнем городке. Мне хотелось бы поехать к родителям, но я две недели после смерти Генри провела у них в гостевой комнате в позе эмбриона и не могу заставить себя вернуться или даже сказать про это. Единственный человек, который мне нужен, – это Генри. Именно с ним мне хотелось бы об этом поговорить, но, даже если бы он был рядом, это стало бы невозможно, потому что именно он меня предал.

Я сижу в дальнем углу бара «Свалка». Здесь пахнет несвежим пивом и мочой. Несколько пьяных парней в ковбойских сапогах сидят за барной стойкой, скрючившись над своими стаканами, музыкальный автомат играет Джорджа Стрейта, конкурируя с бейсбольным матчем по телевизору. Все кругом – лишь белый шум и одиночество. Я заказываю пиво и смотрю на дневник, лежащий на облупленном столе с виниловым покрытием. И снова открываю его дрожащими руками.

Некоторое время Генри писал почти каждый день, а потом перешел на пару раз в неделю. Записи начинаются год назад – еще до того, как он устроил студию в «Платанах». Я читаю первую:

Он был поэтом и художником и всегда говорил, что вести дневник – значит уделять время себе и показывать, чего хочешь от жизни, поэтому наличие записей меня не удивило. Хотя я всегда предполагала, что он пишет о своих идеях, целях и маршрутах путешествий. Иногда он так и делал, писал о том, что мы увидим в такой-то стране, когда отправимся в путешествие. Он говорил, что и я должна вести дневник – хотя бы просто перечислять то, за что благодарна жизни, поскольку научно доказано – это способствует здоровью, счастью и так далее.