Книга На тихой улице, страница 104 – Серафина Нова Гласс

– Я приглашу его на разговор, – обещает детектив.

Пейдж хочется отчаянно вздохнуть и объяснить все еще раз. Как можно ограничиться обычным разговором? Его нужно немедленно арестовать. Но она встает и благодарит детектива, потому что это гораздо больше, чем ей когда-либо удавалось добиться. Хорошо уже, что он вообще согласился просмотреть документы, после стольких ее попыток. Пейдж говорит, что он может оставить коробку себе, у нее есть копии, и уходит. По пути к машине уголки ее губ приподнимаются в подобии улыбки. Она наконец-то добьется справедливости. Для Калеба. Это все, чего она хочет.

По дороге домой ей хочется позвонить Гранту и все ему рассказать, но она этого не делает, не желая в очередной раз его разочаровать, если по какой-то причине все пойдет не так, как она рассчитывает, хотя это вряд ли случится. Пейдж представляет, как расскажет Гранту, что они наконец-то освободились от этого бремени. Ее одержимость и его подавленность, которые сталкиваются самым ужасным образом и держат их на расстоянии, не должны управлять ими вечно. Она думает о том, как обнимет Гранта, как будет плакать вместе с ним и наконец-то почувствует, что все закончилось, и не проглатывает наворачивающиеся на глаза слезы. Она позволяет им течь, пока едет на встречу с Корой и Николой, чтобы другой говнюк тоже получил по заслугам.

Они встречаются в десять. Теперь, когда Финн дома, всего в нескольких шагах, это более рискованно. Кора повторяет, что никто не приходит в домик для свекрови. Годами никто не приходил, и здесь безопасно, но чем чаще она это повторяет, тем больше кажется, что пытается убедить в этом саму себя. А на самом деле им остается только молиться, чтобы так и было.

Пейдж надела черные легинсы и черное худи. Перцовый баллончик прикреплен к запястью в ярко-розовом кармане на липучке и выглядит по-идиотски. Когда она вынимает старую вязаную балаклаву, Никола охает.

– Я думала, ты говорила про худи и очки. Ты правда собираешься это надеть? Выглядишь так, будто собираешься кого-то убить, – замечает Никола.

– Ну, я бы тоже так решила, но потом вспомнила твои слова, что дом кишит камерами. Лишняя осторожность не повредит.

– Господи, даже не знаю, это же… – вздыхает Никола.

– Полное безумие, – подхватывает Кора.

– Да, – соглашается Никола.

– Ага, – вторит ей Пейдж. – Так где там твой рисунок? – спрашивает она, и Никола идет за листком бумаги, лежащим на столике.

Все садятся, и Никола показывает Пейдж грубый план дома, который нарисовала.

– Не забывайте, я сама установила камеру перед домом, – говорит Кора, прежде чем они углубляются в детали.

Пейдж хмурится и озадаченно смотрит на Кору:

– Что-что?

– Что? – переспрашивает Кора.

– Ничего.

– Ага, так вот, когда я проезжала мимо несколько часов назад, занавески на окнах были отдернуты. Давайте посмотрим, – предлагает Кора, прислоняет планшет к стакану на столе, чтобы все видели, и открывает приложение. На экране появляется фасад дома Лукаса.

– Уже больше десяти, в это время он обычно ложится спать. Надеюсь, нам повезет и мы хотя бы сможем наблюдать за тобой, когда ты будешь там.

– Ты только посмотри на себя, агент МакГайвер ^[17], – смеется Пейдж.

– Кто-кто? – спрашивает Никола.

– Она еще совсем юная, – подмигивает Пейдж Коре с заговорщицким видом, но Кора слишком сосредоточена и нервничает.