Книга Черное Сердце, страница 93 – Анна-Лу Уэзерли

Затем она думает о Дэниеле. Не столько о самом мужчине, сколько о том, что он потенциально мог представлять для нее и внешнего мира. Трудолюбивый, любящий муж и отец, основательность, единство; нечто, частью чего она никогда не была и чего полностью не понимала. Все ее рекомендации были почерпнуты из рассказов других людей или из телепередач, фильмов и книг. Она пытается по-настоящему прочувствовать эти чувства, вызвать их в себе, но у нее просто нет ориентира, по которому можно было бы ориентироваться, просто красивая фантазия о реальности, с которой она не знакома. Дэниел. Она пыталась возбудить и заинтриговать его, но у нее ничего не вышло. То, что он пренебрег ее открытым приглашением заняться с ней сексом, поставило под угрозу само ее существование на глубинном уровне, хотя она гарантировала, что он этого не узнает. Вместо этого она спросила его о Рейчел, женщине, которую он, очевидно, глубоко любил и по которой скучал, женщине, которую внезапно и безжалостно отняли у него, оставив его сломленным, искалеченным и неспособным восстановиться. Как прекрасно он говорил о Рейчел и своей любви к ней, об их любви друг к другу., И с каждым словом она приближалась к истине, что никто, ни одна женщина никогда не испытывала и не будет испытывать к ней того же, что и она. Она подумала обо всех тех случаях, когда отдавала себя мужчинам; сотни, возможно, тысячи раз, о чувствах, которые она испытывала в те моменты, о том, что она желанная и особенная, какими бы мимолетными и эфемерными, какими бы преходящими они ни были, она их чувствовала они, даже с платящими клиентами. Она не возражала против грубых людей, на самом деле, она всегда чувствовала себя более непринужденно с теми, кто хотел унизить ее, причинить физическую боль и унизить ее, в фамильярности было утешение. Потому что после деградации пришла любовь, точно такая же, как была с ее отцом. Она все еще чувствовала его сейчас, давящего на ее крошечное тельце, тяжесть его выступающего живота на ее маленьком тазу.… Его сила, сокрушающая ее, придавливающая к земле., она все еще иногда чувствовала острую боль от него внутри себя, а с другими мужчинами, хорошо обеспеченными, боль плавно переходила в удовольствие. Потом он прижимал ее к себе, гладил по волосам и рукам, пока она не засыпала у него на животе, убаюканная в его объятиях. Папа-медведь. Но Дэниел каким-то образом отличался, был другим. Или, возможно, она чувствовала с ним что-то другое, родство, понимание того, каково это — быть разбитым и истекающим кровью изнутри. Что бы это ни было, лежа вместе на той кровати в том необычном маленьком гостиничном номере над рестораном, она почувствовала себя человеком, вселила надежду, что, возможно, в конце концов, для нее наступит искупление, по крайней мере, когда все это закончится.

Усаживая Джорджа на его высокий стульчик, болтая ножками во все стороны, она гадала, будет ли у нее когда-нибудь свой ребенок. Врачи сказали ей, что это крайне маловероятно, что повреждение ее внутренностей предотвратит это. Но были и другие способы: ЭКО, усыновление, даже суррогатное материнство. Есть не один способ освежевать кошку. Это высказывание заставляет ее вспомнить об Эсмеральде и, в свою очередь, о Киззи. Она задается вопросом, нашли ли они ее уже. К этому времени от нее уже начал бы дурно пахнуть.