Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта, страница 81 – Клиа Кофф

– Знаешь, там наши люди на автобусной остановке сидят. Может, съездишь за ними, заберешь?

Вот что я написала 11 августа в письме семье: «Мне лучше, но в то же самое время хуже. Чувствую, что я оторвана от реальности и тоскую по дому. А еще я стала довольно циничной в отношении слишком многих вещей». К концу августа я записала в дневнике, что забыла, каким человеком я была раньше, поскольку не могу вспомнить, какие вещи мне нравились, а если и могу, то не понимаю, почему они мне нравились. Мне очень не хватало одной из моих близких подруг, Мишель Чейз. Я считаю ее одним из своих «рефлекторов» – «отражателей». За прошедшие восемь месяцев я, кажется, так ни разу и не поговорила с Мишель по телефону. Когда мне удавалось добраться до отделения почты и позвонить домой, я начинала плакать, просто услышав голос брата в трубке. Я не понимала, почему все это происходит со мной.

Примерно в то же время ко мне подошел координатор проекта Эндрю Томсон и сказал:

– Клиа, если тебе нужно отдохнуть, просто скажи, Мы организуем лично для тебя поездку на хорватское побережье на два-три дня. Ты нужна нам, нужна сильная, на тебе держится вся команда.

Не знаю, может быть, кто-то сказал Эндрю, что я на последнем издыхании, а может, он заметил, но так или иначе, я была слишком упряма, чтобы принять его предложение. Я ответила, что ценю его заботу, но все в порядке, мне не нужен отдых, и уехала в морг.

Я объясняла свою усталость отсутствием возможности отдохнуть в одиночестве. Я даже записывала в своем дневнике количество времени, проведенного наедине с собой с момента моего прибытия в Тузлу, и надо сказать, что его было очень мало, в основном это было время, проведенное в туалете. Даже когда я могла сделать записи, мне не удавалось найти «пространство ума» и собраться с мыслями. Я была полностью загружена проблемами команды, в основном логистикой. Времени на спокойные размышления не было. Я хорошо понимала, что заплачу за эту гонку, но пока не знала, когда и чем конкретно.

Полуживая от усталости, я совсем упустила из вида, в сколь необычной ситуации оказалась вся наша команда. Еще месяц назад мы эксгумировали тела из могилы на склоне холма, а теперь работали с теми же телами в морге, что находился всего в тридцати километрах от города, где жило большинство из «внутренне перемещенных» родственников убитых. Я видела некоторых из этих людей в новостях боснийского телевидения: они организовали общественное движение «Женщины Сребреницы» и призывали провести расследование, которое поможет пролить свет на судьбу их близких. Они часто проводили акции в общественных местах, держа в руках плакаты и фотографии пропавших родных, причитая и плача, а также требовали предоставить им хотя бы одну косточку близкого человека, если это все, что от него осталось.

«Женщины Сребреницы» вошли и в нашу жизнь, когда Лори Воллен организовала им встречу с командой морга в Доме № 1. Лори довольно хорошо продвигалась в работе над базой данных пропавших без вести. Теперь у нее было несколько компьютеров, международная команда (костяк, впрочем, был из Боснии) опрашивала членов семей пропавших, расспрашивала друзей и дальних родственников. Команду Лори прозвали поисковиками, и это слово, мне кажется, было очень верным. Всегда серьезные, даже мрачные, эти люди ездили по стране и искали-искали-искали. И находили.