Книга Топор, страница 2 – Дональд Уэстлейк

«Если это худшая из наших проблем, — сказал я ей, — я буду благодарен».

Спустя столько времени Марджори все еще не понимает, насколько серьезны наши проблемы. Конечно, я сделал все возможное, чтобы скрыть от нее масштабы бедствия, поэтому я не должен винить Марджори, если мне удастся более или менее избавить ее от беспокойств. И все же иногда я чувствую себя одиноким.

Это должно сработать. Я должен выбраться из этой трясины, и как можно скорее. А это значит, что мне лучше быть способным на убийство.

«Люгер» лег в мою дорожную сумку, в тот же пластиковый пакет, что и мои черные туфли. «Люгер» принадлежал моему отцу, его единственный сувенир с войны, табельное оружие, которое он забрал у мертвого немецкого офицера, которого либо он, либо кто-то другой застрелил ранее в тот же день с другой стороны живой изгороди. Мой отец извлек обойму с патронами из «Люгера» и перевозил ее в носке, а сам пистолет путешествовал в маленькой грязной наволочке, которую он прихватил из полуразрушенного дома где-то в грязной Франции.

Насколько я знаю, мой отец никогда не стрелял из этого пистолета. Это был просто его трофей, его версия скальпа, который снимают с поверженного врага. Все стреляли в каждого, а он все еще стоял в конце, поэтому взял пистолет у одного из павших.

Я тоже никогда не стрелял ни из этого пистолета, ни из какого-либо другого. На самом деле, это напугало меня. Насколько я знал, если бы я нажал на спусковой крючок с зажатой в прикладе обоймой, эта штука взорвалась бы у меня в руках. Тем не менее, это было оружие, и единственное, к которому у меня был свободный доступ. И уж точно не было никаких записей о его существовании, по крайней мере, в Америке.

После смерти моего отца его старый сундук был перенесен из его комнаты для гостей в мой подвал, в сундуке лежали его армейская форма, свернутая спортивная сумка и пачка орденов, которые переезжали с места на место давным-давно, в невообразимые времена, еще до моего рождения. Время, о котором мне нравится думать как о более простом и чистом, чем наше. Время, когда ты четко знал, кто были твои враги, и они были теми, кого ты убивал.

«Люгер» в наволочке лежал на дне багажника, под пахнущей плесенью оливково-серой униформой, его обойма лежала рядом, больше не спрятанная в том давнем носке. Я нашел его там, внизу, в тот день, когда принял свое решение, и вынес его, а также отнес пистолет и обойму в свой «кабинет», маленькую свободную комнату, которую мы называли комнатой для гостей, прежде чем я стал постоянно бывать дома и нуждался в офисе. Я закрыл дверь и сел за маленький деревянный столик, который использовал как письменный — купленный в прошлом году на распродаже газонов, предложенной каким — то особо отчаявшимся домовладельцем примерно в десяти милях отсюда, — и изучил оружие, и оно показалось мне чистым и эффективным на вид, без ржавчины или явных повреждений. Обойма, эта маленькая острая металлическая машинка, оказалась на удивление тяжелой. В задней части ее была прорезь, через которую виднелись основания восьми содержащихся в ней пуль, каждая со своим маленьким круглым слепым глазком. Прикоснитесь к этому отверстию ударно-спусковым механизмом пистолета, и пуля совершит свой единственный полет.

Мог ли я просто вставить обойму в пистолет, прицелиться и нажать на спусковой крючок? Был ли это сопряжен с риском? Боясь неизвестности, я поехал в ближайший книжный магазин, одну из сетевых, в торговом центре, нашел небольшое руководство по огнестрельному оружию и купил его (еще один расход!). В этой книге предлагалось смазывать различные детали маслом «Три в одном», что я и сделал. В книге предлагалось попробовать сухую стрельбу из пистолета — нажать на спусковой крючок без обоймы или каких-либо патронов — и я это сделал, и щелчок прозвучал авторитетно и эффективно. Казалось, что у меня действительно есть оружие.