Книга Топор, страница 8 – Дональд Уэстлейк

Я знаю, что ему сорок девять лет, но для меня он выглядит старше. Возможно, последние два года безработицы сказались. Его усы, слишком густые, на мой вкус, цвета перца с солью и слишком большого количества соли. Его кожа бледная и тусклая, без бликов, хотя у него высокий лоб, который должен отражать небо. Его волосы черные, редеющие, тонкие, прямые, вялые, с проседью по бокам. Он носит очки в темной оправе — черепаховой? — которые кажутся слишком большими для его лица. Или, может быть, его лицо слишком маленькое для очков. Он носит одну из своих офисных рубашек в бело-голубую полоску под серым кардиганом с расстегнутыми пуговицами. Его брюки цвета хаки мешковаты, в пятнах от травы, так что он, возможно, садовник или помогает своей жене по хозяйству, теперь, когда у него так много свободного времени. Руки, держащие его кольчугу, на удивление толстые, с большими суставами, как будто он фермер, а не белый воротничок. Это не тот человек?

Я останавливаюсь рядом с ним, улыбаясь в открытое окно. Я говорю: «Мистер Эверли?»

«Да?»

Я хочу быть уверен; это мог быть брат, двоюродный брат: «Герберт Эверли?»

«Да? Прости, я…»

… ты меня не знаешь, думаю я, мысленно заканчивая фразу за него. Нет, ты меня не знаешь и никогда не узнаешь. И я тоже никогда не узнаю тебя, потому что, если бы я знал тебя, я, возможно, не смог бы убить тебя, и мне жаль, но мне действительно нужно тебя убить. Я имею в виду, что кто-то из нас должен умереть, и я тот, кто подумал об этом первым, так что остаешься ты.

Я вытаскиваю «Люгер» из-под плаща и высовываю его наполовину в открытое окно, говоря: «Ты видишь это?»

Он смотрит на него, без сомнения, ожидая, что я захочу продать его ему или скажу, что только что нашел его, и спрошу, принадлежит ли он ему, или что-то в этом роде — последняя мысль, которая приходит ему в голову. Он смотрит на это, и я нажимаю на спусковой крючок, и «Люгер» подскакивает в пространстве окна, и левая линза его очков разлетается вдребезги, а левый глаз превращается в шахту, уходящую глубоко в центр земли.

Он падает назад. Просто вниз и назад, без суеты, без выпадов, просто вниз и назад. Его кольчуга развевается на ветру.

Я издаю какой-то горловой звук, как будто кто-то пытается произнести это вьетнамское имя. Вы знаете его: Нг. Я кладу «Люгер» поверх плаща и еду дальше по Черчварден, держа дрожащий палец на кнопке окна, пока окно полностью не закрывается. Я поворачиваю налево, потом еще раз налево и через две мили наконец решаю спрятать «Люгер» под плащ.

Теперь мой маршрут распланирован. Через несколько миль я найду межштатную автомагистраль 91, по которой поеду на север через Хартфорд и далее в Массачусетс в Спрингфилде. Немного севернее этого я поверну на запад по магистрали Массачусетс, снова направляясь в штат Нью-Йорк. Сегодня вечером я остановлюсь в недорогом мотеле недалеко от Олбани, заплачу наличными, а завтра днем вернусь домой безработным после собеседования в Гаррисберге, штат Пенсильвания.

Что ж. Кажется, я могу это сделать.

Я делал это по-их методу в течение одиннадцати месяцев. Или шестнадцать, если считать последние пять месяцев на заводе, после того как я получил желтую карточку, но до того, как моя работа, как они сказали, прекратилась, период времени, когда были проведены консультации, а также обучение составлению резюме и «рассмотрению» «вариантов». Вся эта шарада, как будто мы все — компания, ее представители, специалисты, консультанты и ваш покорный слуга, как будто мы все вместе работаем над какой-то сложной, но достойной задачей, конечным результатом которой должно было стать мое личное удовлетворение. Чувство самореализации. Счастье.