Книга Топор, страница 5 – Дональд Уэстлейк

Почему? К чему такая крайняя осторожность? Мой серый Plymouth Voyager, в конце концов, не особенно заметен. Я бы сказал, что в наши дни это выглядит как каждое пятое транспортное средство на дороге. Но что, если по какой-то отдаленной случайности какой-нибудь наш друг, какой-нибудь сосед, кто-нибудь из родителей школьного товарища Бетси или Билла случайно увидит меня сегодня утром направляющимся на восток в Коннектикуте, когда Марджори сказали, что я уже направляюсь на запад в Нью-Йорк или даже в воздухе, в сторону Пенсильвании? Как бы я это объяснил?

Марджори сначала подумала бы, что у меня интрижка. Хотя — за исключением того единственного раза одиннадцать лет назад, о котором она знает, — я всегда был верным мужем, и она это тоже знает. Но если бы она думала, что я встречаюсь с другой женщиной, если бы у нее были какие-либо причины сомневаться в моих передвижениях и моих объяснениях, разве мне в конечном итоге не пришлось бы сказать ей правду? Хотя бы для того, чтобы облегчить ее душу?

«Я был на частном задании, — наконец должен был сказать я, — убить человека по имени Герберт Коулман Эверли. Для нас, милая».

Но общий секрет больше не секрет. И в любом случае, зачем обременять Марджори этими проблемами? Она ничего не может сделать, кроме того, что делает, маленькой экономии в домашнем хозяйстве, которую она начала, как только стало известно, что меня уволят.

Да, она это сделала. Она даже не стала дожидаться моего последнего рабочего дня и уж точно не стала бы ждать, пока закончится мое выходное пособие. В тот самый момент, когда я вернулся домой с уведомлением (квитанция была желтой, а не розовой) о том, что я должен участвовать в следующем сокращении штата, Марджори начала затягивать ремень. Она видела, как это случалось с нашими друзьями, соседями, и знала, чего ожидать и как — в пределах своих возможностей — с этим справиться.

Урок физкультуры был отменен, как и семинар по садоводству. Она отключила HBO и Showtime, оставив только базовый кабель; прием телевизионных передач антенной практически невозможен в нашем холмистом уголке Коннектикута. Баранина и рыба ушли с нашего стола, сменившись курицей и макаронами. Подписка на журналы не возобновлялась. Походы по магазинам прекратились, как и те неспешные путешествия с тележкой за продуктами через Stew Leonard's.

Нет, Марджори делает свою работу, я не мог просить о большем. Так зачем просить ее стать частью этого? Особенно когда я все еще не уверен, после всего планирования, всей подготовки, что смогу это сделать. Застрелить этого человека. Этого другого человека.

Я должен, вот и все.

Вернувшись в Коннектикут, расположенный значительно южнее нашего района, я останавливаюсь у круглосуточного магазина / заправочной станции, чтобы заправить бак и достать «Люгер» из чемодана, положив его под плащ, искусно сложенный на пассажирском сиденье рядом со мной. На станции никого нет, кроме пакистанки, устроившейся за прилавком внутри, в окружении девчачьих журналов и конфет, и на одну головокружительную секунду я вижу в этом решение моей проблемы: бандитизм. Просто войду в здание с «Люгером» в руке и заставлю пакистанца отдать мне наличные в его кассе, а затем уйду.

Почему бы и нет? Я мог бы заниматься этим раз или два в неделю до конца своих дней — или, по крайней мере, до тех пор, пока не заработает Социальное обеспечение, — и продолжать выплачивать ипотеку, продолжать оплачивать образование Бетси и Билла и даже снова подавать бараньи отбивные на обеденный стол. Просто время от времени выходите из дома, езжайте в какой-нибудь другой район и грабьте круглосуточный магазин. Теперь это удобно.