Книга Топор, страница 75 – Дональд Уэстлейк

Затем нас с Марджори вывели вперед, и Марджори немного поплакала, и Билли тоже, что порадовало судью, который передал нашего сына нам на попечение и действительно стукнул молотком по деревянному бруску. Религиозен до глубины души.

Конечно, мы еще не закончили. За боковой стойкой мне пришлось подписать множество бланков, и в какой-то момент мне пришлось поднять руку и принести клятву, сам не знаю почему.

В тот момент Билли уже не было с нами, но Покьюли остался рядом с нами. Похоже, он знал большинство сотрудников суда, включая судью. Я бы сказал, что он всем им нравился и они были рады его видеть, но не воспринимали его всерьез. И я бы сказал, что он знал это и ему было все равно, просто чтобы он мог продолжать играть в игру.

Я полагаю, на самом деле он живет ради воскресенья, когда адвокатов трудно найти.

Когда они, наконец, закончили с нами, Покьюли пожал руку Марджори, а затем мне и сказал, по какому коридору идти, чтобы забрать нашего сына — «Вам придется показать им эту бумагу» — и пообещал связаться с нами по поводу даты суда. Затем он ушел, неся новенький коричневый портфель, который, как я мог представить, какой-нибудь гордый внук подарил ему на Рождество в прошлом году, и мы прошли по коридору к хладнокровному мужчине в коричневой униформе, который с презрением посмотрел на наш листок бумаги, ушел и некоторое время спустя вернулся, чтобы с презрением отдать нам нашего сына.

Всю дорогу Билли молчал, смущенный, пристыженный и напуганный. Мы прошли примерно половину пути до дома, все молчали, а потом я сказал: «Билли, я не удивлюсь, если очень скоро сюда нагрянет полиция с ордером на обыск».

Он ехал на заднем сиденье, Марджори рядом со мной впереди. Его испуганные глаза сфокусировались на моем отражении в зеркале заднего вида. «Ордер? Почему?»

«Они хотели бы иметь возможность закрыть все те другие кражи со взломом», — сказал я. «Они хотели бы найти что-нибудь, что доказывало бы, что вы вломились в этот магазин раньше».

Теперь он выглядел по-настоящему испуганным. Он схватился за голову и сказал: «Папа. Папа, я — послушай…»

«Все в порядке», — сказал я ему. Я не хочу оправдывать и не хочу поощрять, но он должен был знать это. «Все в порядке», — сказал я ему.

«Папа, нет, послушай…»

Он все еще не понимал, поэтому Марджори повернулась на пассажирском сиденье и сказала: «Билли, об этом позаботились. Твой отец обо всем позаботился».

Потом до него дошло, и взгляд, который он бросил на меня, был униженным и пристыженным, и он сказал: «Мне жаль, мне действительно жаль. Это было так глупо, я никогда больше не сделаю ничего подобного, клянусь, что не буду».

Марджори сказала: «Конечно, ты этого не сделаешь. Каждый может совершить ошибку, Билли, все в порядке. Это больше не повторится».

«Я знаю, что ты не можешь себе этого позволить», — сказал он, остановился и отвернулся, выходя из машины. Он снова начал плакать.

Что ж, это правда. Я не могу позволить себе ничего из этого. Адвокат будет нам кое-что стоить. Все это дело будет стоить денег, которых у нас нет. И времени. Времени у меня тоже нет. Но ты делай то, что должен.

«Мы просто пройдем через это, Билли, — сказал я, — и тогда все будет кончено и забыто».

Он кивнул, но не пытался заговорить и продолжал смотреть в боковое окно на проплывающие мимо кварталы, а чуть позже мы свернули на нашу подъездную дорожку, и перед домом стоял полицейский фургон. Когда они увидели нас, из него вышли пятеро полицейских в форме. Местные копы в синем.