Книга Похищение кислого лимона, страница 43 – Дональд Уэстлейк

— Ну что ж, надеюсь, он никогда не вернется, — обрадовалась Пам Согерти, узнав об исчезновении Ула.

— Честно говоря, я тоже. По крайней мере, ты перестанешь пилить меня из-за него, — поспешно согласился Эд Согерти.

— Ты полагаешь, что именно так следует говорить со мной при детях?

Дети сидели с ними за обеденным столом, широко распахнув глаза, навострив уши и набив рты.

Эд знал: раз в ход пошли дети, спорить бесполезно. Так что он лишь нахмурился, взял в руки вилку и нож и принялся за ростбиф.

Заткнув мужу рот, Пам произнесла целый монолог, продолжая свои лицемерные рассуждения, но Эд не слушал. Он думал о Джордже Уле, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы Ул действительно не вернулся. Никогда.

И вовсе не только из-за Пам, хотя. Господь свидетель, она тоже серьезная причина. Просто Джордж замешан во что-то очень скверное, и, чем дольше он оставался в его доме, тем сильнее Эд чувствовал опасность влипнуть в какую-то страшную грязь вместе с ним. А такой поворот устраивал Эда меньше всего на свете.

Происходящее больше не напоминало старые добрые школьные дни. С тех пор все сильно изменилось; нынче следовало серьезнее взвешивать свои поступки. Вот только Джордж, похоже, ничего не понял. В школе они с ним забавлялись очень здорово: лихой и рисковый малый, Ул гонял на машинах, не заботясь о скорости, пил спиртное, несмотря на запреты, дрался с чужаками, постоянно враждовал со школьными учителями; дружить с ним, делить с ним хотя бы издалека радость потрясающих приключений доставляло удовольствие.

Но когда ты ребенок и живешь в ненастоящем, игрушечном мире, тебе не приходится отвечать за свои поступки. Джордж не понимал, черт побери, что взрослые играют совсем по другим правилам.

Он вспомнил, как позвонил Джорджу четыре года назад, оказавшись в Нью-Йорке на совещании; вспомнил со стыдом, насколько подобострастно вел себя каждый раз при встречах. Если рассудить разумно, по-взрослому, на высоте-то был он, Эд: Джордж уступал ему по всем пунктам. Но получилось наоборот, и Эд знал, что виноват во всем сам. Джордж по-прежнему оставался для него романтической и трагической фигурой; себе же Эд казался унылым, серым и неинтересным. Он провел эти два вечера в попытках снискать понимание и одобрение со стороны Джорджа, он даже не постеснялся купить его благосклонность с помощью сорока баксов — это был никакой не заем, а подобострастный подарок, что было ясно им обоим.

Хорошо хоть, он не заговорил с Джорджем о женщинах. В то время его дела с Пам обстояли неважно. Он приехал в Нью-Йорк с намерением нарушить свой супружеский обет и позвонил Джорджу в надежде, что тот пригласит на их встречу девушку и для него или просто сведет с какой-нибудь своей подружкой. Но затронуть тему Эд так и не сумел, а Джордж со своей стороны также не проявил никакой инициативы. Позже Эд радовался, что избежал хотя бы этого унижения и неловкости; их и так набралось вполне достаточно.

Все в точности повторилось и в последний понедельник, четыре дня назад, когда Джордж появился в пропыленной машине, небритый, с диким взглядом и кучей ужасных тайн, а также с просьбой спрятать его на несколько дней. Эд тут же оказался в привычной позиции по отношению к Джорджу, восхищался его отчаянной храбростью, подчинялся и уступал ему во всем.