Книга Демонская кровь Маргариты, страница 59 – Ольга Ильина

— А можно домой? — жалобно попросила я.

— Да отчего ж нельзя?

Все-таки деревенские люди какие-то особенные. Другой бы, на месте Митрича, высадил меня у остановки, да и покатил по своим делам, а он обеспокоился, на вопрос цены, сказал просто:

— А сколько не жалко, столько и будет.

Деревенские к проблемам чужим не безразличны. Вот и Митрич увидел, что не богачку городскую везет, и лишнего не взял. Я, конечно, порылась в кошельке, наскребла три сотни, ему протянула, а он только две забрал, а третью мне вернул. Я, признаться, обрадовалась и поблагодарила от души, а то ведь со всей этой кутерьмой с моим преображением, денег кот наплакал. А мне еще увольнение предстоит. Совсем без средств к существованию останусь.

А еще деревенские очень чуткие, знают, когда человеку наедине со своими мыслями побыть надо. Вот и Митрич включил погромче Семеныча и покатил свою «старушку» через Павловское в город. Я же всю дорогу тихо обалдевала.

Вот это приключение! Сходила, называется, Риточка за землицей. «Мумии», деревенские проклятия, живые дома… Кому скажи — на смех поднимут и в дурдом упекут на пожизненное обитание. Эх, знала бы я, что дело забегом от «мумий» закончится, ноги бы моей в этой деревне не было.

Вернувшись домой, я долго отмокала в ванне и раздумывала над всем, что со мной сегодня произошло. «Мумий» этих никак забыть не могла. А когда выползла в зал, Пиус с Фенькой что-то оживленно обсуждали, а дядя Михей с кухни что-то им поддакивал.

— О чем речь ведем? — полюбопытствовала я, когда партизаны, завидев меня, примолкли. — Секретничаете? Обо мне?

— Тьфу, больно надо мне с адовым отродьем секреты разводить! — выдал Фень, а глазки-то свои выпученные отвел. Темнит что-то рыб-хранитель, ох, темнит.

— Ладно, не хотите говорить — не говорите. Но если дело важное и меня касается, то я бы хотела быть в курсе, а то мало ли что… психану.

Обитатели моего скромного жилища впечатлились, на мои кровавые глазки полюбовались и промолчали. Всех сдал домовой. Выполз на кухню в переднике, вручил мне кружку с отваром, глянул строго на партизан и сказал:

— Неспокойно что-то во внешнем мире. Неподалеку маг необученный объявился. Заклятьями разбрасывается, проклятия старые активирует, от Инквизиции сбегает.

И все с намеком. Нетрудно было догадаться, куда он клонит. А я что? Разве что-то плохое сделала? Ну да, поубивала этих шушер, огоньком побаловалась, но инквизицию в глаза не видела, хотя нет, видела. Когда мы с Митричем назад ехали, у церкви странная пара стояла. Прямо на том самом месте, где я утром сожгла монстров, были двое: мужчина и женщина. Мужчина высокий и накачанный, как тяжелоатлет, в длинном черном пальто. Женщина была маленькой, миниатюрной даже, и очень, просто убийственно красивой. И если я после моей метаморфозы считала себя очень красивой, то она была в десятки раз красивей — как самая эффектная модель.

— И кто ж они такие? — спросила я, когда меня отругали (это дядя Михей), нотации прочитали (ну, кто бы сомневался, что Фень-мучитель без нотаций обойдется), и разобижались (Пиус надулся, что я его, видите ли, не вызвала, когда жарко стало).

Да если бы я знала, как это сделать, неужели б не позвала?

— А косточка, косточка тебе на что, хозяюшка? — грозно, но с почтением выдал нол.