Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 150 – Екатерина Гичко

– Я хочу её увидеть.

В этом отказать другу он уже не мог.

– Сейчас парней пришлю, они тебя к ней отнесут. Я только её посмотрю.

Винеш кликнул ученика и, оставив Иерхарида на него, пошёл смотреть Лийришу.

Иерхариду каждый раз, когда его поднимали, казалось, что сейчас он распадётся на части. Безвольное тело ощущалось собранным на живую нитку. Любое движение было сродни подвигу, а уж терпеливое ожидание, когда его перенесут на носилки, и вовсе можно было засчитать за муки во славу кого-нибудь из богов.

За Лийришу Иер был готов принять и более серьёзные муки.

Ученик Винеша подложил ему под плечи и голову две подушки, и охрана неторопливо понесла его на свидание с женой.

В коридоре охрана замешкалась. На узкой чердачной лестнице, расположенной в другом конце коридора, сидела незнакомая женщина, которой здесь и вовсе быть не полагалось. Очень красивая, одетая в вышитые шароварчики и тунику длиной до колена. На ступеньках рядом лежало роскошное багряное покрывало, расшитое золотой нитью, по нему извивалась длинная тёмно-русая коса, словно из двух змей свитая. Женщина, недовольно сведя прехорошенькие брови, мрачно и устало смотрела на крепкого широкоплечего оборотня, замершего у подножия лестницы. Смотрел тот так же мрачно и устало и держал в ладонях трогательно-цветастый женский сапожок. Второй красовался на изящной ножке женщины.

На охрану с носилками и оборотень, и женщина посмотрели с одинаковой досадой. Но если мужчина ещё попытался виновато улыбнуться, то женщина прижалась лбом к перилам и уставилась на хозяев этажа со звериной настороженностью. Иерхарид хорошо её видел и поразился острому чувству узнавания.

– Прошу прощения, – повинился оборотень с сапожком. – Мы тут… – он скосился на женщину, – в уединении. Отдохнуть в тишине хотим, – и с мольбой посмотрел на охрану, мол, войдите в положении.

Те не купились. Им платили не за милосердие.

– Чего замерли? – в коридор высунулся Винеш и посмотрел сперва на носилки, а потом на чердачную лестницу.

И побелел.

Лицо женщины переменилось, стоило ей увидеть лекаря, и она с негодованием воззрилась на него. Тяжёлые серьги угрожающе брякнули, и Иер ещё подумал, что Винеш успел принудительно полечить эту особу.

А затем неизвестная госпожа яростно затараторила на каком-то птичьем языке, и Иерхарид её узнал.

Узнал и сдавленно охнул, не веря своим глазам. Позабыв об увечье, он попытался опереться на покалеченную руку и с громким криком рухнул на подушки. Опомнившийся Винеш бросился к нему, женщина испуганно сжалась за перилами и уставилась на больного Иера большими тёмными глазами. Она явно его не узнавала… или не знала?

Ошеломление было столь велико, что Иер быстро позабыл о своей боли и вновь попытался приподняться.

– Дирмайя? – выдохнул он.

Женщина удивлённо вздрогнула, услышав своё имя, а затем её лицо медленно вытянулось и побелело. В глазах появились узнавание и страх. Она узнала его и не могла поверить, что знает этого искалеченного мужчину. И узнавание вызвало в ней настоящий ужас перед его ранами. Вскрикнув, Дирмайя отшатнулась и едва не сверзилась с лестницы. Оборотень с сапожком – видимо, охранник – успел поймать её за шиворот. Рванул вверх и поставил её на пол мужчина малость грубовато, но зато очень нежно одёрнул задравшуюся тунику. Последнее вмиг привело женщину в чувство, и она, яростно зашипев, отскочила и торопливо стянула с ноги второй сапожок. Охранник ловко поймал его и трогательно прижал обувку к груди, явно не намереваясь возвращать.