Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 159 – Екатерина Гичко

Испуганные глаза Лийриши он видел перед собой постоянно и душою рвался к ней. Рвался бы и телом, если бы мог.

– Кто знает, что они с ней намудрили, – озабоченно морщил лоб Винеш. – Раз согласились, то сейчас нарушать условия нам не с руки. Надо обождать и разобраться. Пока подлечат твою ненаглядную, а мы тут расследование завершим. А то вдруг они какое проклятие на излеченных накладывают на случай, если родственники вздумают обмануть. Терпение, друг. Мы же уже всё обсудили. Действуем по осторожности, обманываем так, чтобы не поняли обман. От тебя же сейчас требуется главное – чтоб к лету на ногах твёрдо стоял и хорошо ходил.

Иер хотел не только ходить, но и бегать. Он хотел к назначенному часу стать сильнее, чтобы в этот раз точно защитить Лийришу.

Передвигаться ему разрешалось пока только по комнате и под строгим присмотром Винеша. Приходилось долго разрабатывать травмированные мышцы, заново учиться сгибать и разгибать члены и бороться с болью. Тело казалось чужим, Иеру иногда требовалось посмотреть анатомические картинки, чтобы сообразить, какие мышцы должны работать. Так-то обычно не задумывался.

После того, как он научился сгибать и разгибать колени и кое-как вставать на четвереньки – с одной рукой это было ещё сложнее, – Винеш пошёл на уступки и разрешил ему попробовать встать на ноги, хотя он считал, что ещё слишком рано.

Первая попытка была чрезвычайно неудачной. Боль пронзила не только ноги, но и спину и грудь. Иер не смог нормально разогнуться, а когда попытался выпрямиться рывком, потерял сознание. Винеш, мягко говоря, расстроился и запретил думать о прогулках.

И на следующий день застал друга стоящим рядом с кроватью. Единственной рукой тот держался за столбик балдахина, а на лице застыла смесь боли и ликования. Пришлось дозволить принести костыль.

Иер распорядился, чтобы в спальне на дальнюю стену повесили портрет Лийриши. К нему он и ходил каждый день. Несколько раз в день. Первые дни дойти не мог и полз, обратно его нёс ругающийся Винеш. На четвёртый день кое-как дошёл, но прикоснуться к лицу любимой не смог: обессиленное тело сползло вниз по стене. Но Иерхарид не сдавался и в тот же день всё же прикоснулся к полотну, к весёлой улыбке Лийриши.

Несмотря на строгий запрет, Иер пытался покинуть спальню. Винеш оставлял при нём дюжего помощника, но тот трусил перед авторитетом бывшего хайнеса и лишь бестолково крутился рядом с уговорами лечь и очень ловко ловил, если больной вдруг решал упасть. Находиться постоянно в спальне было тяжело, Иерхарид чувствовал себя как в клетке. В клетке собственного тела и своего дома. Ограничения, ограничения, преграды, прутья недозволенного и решётки запретного… Иер будто оказался в тюрьме, и она была крепче дворцовой, ход из которой преграждали только стены и стража. Иерхарид рвался из оков, но каждый шаг, каждое движение требовалось отвоевать у тела. Он словно сражался за право свободно жить.

Путь до коридора был долог и потребовал от Иерхарида предельного напряжения сил. Без поддержки на ногах оборотень пока не держался, а помощь Рѝкия – помощника Винеша – принимать отказывался. Важно было дойти самому. Поэтому шёл Иерхарид по стеночке, обогнув сперва спальню, потом гостиную и наконец выбравшись в коридор. Только там он позволил Рикию придержать себя. Уставшее тело дрожало, колени подламывались, но Иер чувствовал себя счастливым и дышал глубже, с большим наслаждением, словно на груди лопнул невидимый обруч, сдавливающий её.