Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 156 – Екатерина Гичко

Господин Мастюня родился в семье землепашца, и ему всегда было странно смотреть на несезонные работы. Кусты-то приживутся, но в полную силу до осени не войдут и завянут, так и не исполнив своего главного предназначения. Но больным надо было развиваться, а ничто не помогает так хорошо, как необременительный труд в саду.

– Думаю, они вот-вот подъедут, – залебезил помощник, и настоятель посмотрел на него с плохо скрываемым раздражением.

Длинный, худой и лысоватый Ер раздражал его уже одним подобострастным взглядом. Так-то всем хорош! Исполнительный, расторопный, слова поперёк не скажет и монастырь на него оставить можно, ежели отъехать придётся. Но почитал он настоятеля как бога и тем сильно раздражал не терпящего подобного поклонительства Мастюню. Но отец их, благой Типиш, заповедовал с терпением относиться к чужим недостаткам и присматриваться к достоинствам.

Сам настоятель был ниже своего помощника почти на голову и вчетверо шире. Даже просторная тёмно-серая хламида сидела на нём как влитая. Волосы настоятель имел густые, светло-русые. Стриг коротко, а чуб зачёсывал назад. Бороду же после недавних событий в Жаанидые предпочитал тоже стричь коротко, так, чтобы было видно, что волосья из кожи растут.

– Вот! – Ер ткнул пальцем в раскрывающиеся ворота.

Монастырь имел две линии стен, один квадрат в другом, и внутренние ворота обычно всегда были заперты. Братья пользовались дверками в стенах, но при гостях старались обходиться воротами. Нечего пришлым тайны дома показывать.

Ворота отворились, и настоятель увидел внутренний двор, на котором стояла чёрная дорожная карета, в упряжке которой энергично переминалась пара по уши уделанных грязью белых коней. Колёса экипажа грозно щерились намотанными пластами влажной земли, а на чёрном лице возницы чистыми были только синие глаза.

Настоятель приосанился и свёл на переносице густые брови.

К приезду этих гостей монастырь готовился основательно. Всё ж от самой правящей семьи едет посланник. Предполагали, что явится личный лекарь хайнеса, господин Винеш, известный своим мастерством и въедливостью. Именно поэтому встречать посланника вышел сам Мастюня. Он и отбиться от каверзных вопросов гостя сможет и не сболтнёт лишнего.

Гость не стал дожидаться, когда возница спустится с козел, и сам распахнул дверь. На землю спрыгнул высокий мужчина с белоснежными волосами и неестественно белой кожей, одетый во всё чёрное. Не успел Мастюня опешить, как оборотень осмотрелся и уставился на настоятеля жёлтыми глазами.

– Господин Мастюня, – расплылся в широкой улыбке хайнес Узээриш, – как я рад видеть вас в столь прекрасный день.

Несдержанный Ер тоненько пискнул, чем мгновенно привёл в себя потрясённого настоятеля.

– Мой господин, – Мастюня переломил, казалось бы, негнущийся стан и с достоинством поклонился, – рад приветствовать вас в нашей обители. Я не ожидал, что приедете именно вы.

– Ну кому же, как не почтительному сыну, приехать в гости к матушке, – хайнес подмигнул жёлтым глазом и вдруг посторонился, словно уступая кому-то дорогу.

Из экипажа на землю спрыгнула невысокая худенькая девушка с длинной тёмно-русой косой и тёмными глазами, облачённая в строгое, с высоким воротничком синее платье. Она замерла у двери экипажа и сурово воззрилась на настоятеля.