Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 244 – Екатерина Гичко

– Тебя же дед Лирѝм забрал!

– Какой дед? Куда забрал? – совсем запутался парень.

Они с заставником с одинаковым ужасом уставились друг на друга и продолжали смотреть, пока тишину не разрушил беспечный детский лепет, донёсшийся из другой комнаты. Мужчины невольно повернули головы в ту сторону, Лешка улыбнулся, и Жах пришёл в себя. Всё ещё обливаясь горячим потом, он утёр лоб и осмотрелся.

Лежал он в светлой комнате на кровати прямо поверх вышитого покрывала. В воздухе витал запах свежеоструганного дерева, да и сами стены были светлы, даже белить пока не нужно. Видать, совсем новый дом. У окошка, забранного кружевной занавеской, стоял деревянный стол, увенчанный глиняным кувшином с большим букетом луговых трав. Чуть наискосок в дверь можно было рассмотреть подвешенную к потолку люльку в соседней комнате. Из неё вверх, к подвешенной карусельке из деревянных зверушек-игрушек, тянулись мягкие детские ручки.

– Прости, парень, – Жах тяжело вздохнул. – Знакомца напомнил. А тут эта жара, рана ноет… Сплоховал.

– Да… что уж там, – Лешка замялся. – Вы к столу присаживайтесь, Лиша сейчас поесть соберёт. Переночуете у нас, отдохнёте, а завтра дальше пойдёте.

– Дядька Ина̀й завтра к тестю в Отрѝжи собирается, – девушка обратила взор на Лешку. – Ты сходи, поговори с ним. Может, возьмёт путника. Только отобедай сперва. Я сейчас быстро соберу.

Она торопливой поступью бросилась прочь из комнаты. Жах невольно проследил за ней взглядом. Ладная девка, хороша, русая коса ниже пояса. Только на лицо ещё ребёнок, да и стан по-девичьи тонок, словно не рожала недавно. Заставник перевёл взгляд на Лешку и отметил, что тот тоже выглядит как мальчишка. Эх, сами ещё дети, а уж своё дитя нянчат!

Девушка быстро собрала на стол. Выставила новенький чугунок со щами, свежеиспечённый хлеб, ломтями нарезанное бело-розовое сало, крынку с дымящейся картошкой, квашеную капусту, свежие огурчики и два кувшина – с молоком и квасом.

Мужчины сели друг напротив друга, а Лиша убежала на зов ключницы что-то там решать.

– Хозяйственная, – улыбнулся Жах.

– Ага, – ответная улыбка Лешки была столь счастливой, что Жаху вновь стало противно.

Противно от собственно жизни.

Налив себе квасу, Жах отпил сразу полкружки и облегчённо вздохнул. Под окном протекал ручей, и от него веяло прохладой. В голове малость прояснилось, и заставник заинтересованно повёл носом в сторону щей.

– Ты уж меня прости, – ещё раз повинился он, наполняя чашку, и посмотрел поверх букета на парня. – Суеверие у меня было такое в жизни, что и не поверишь. Уж больно ты на того парня похож, только он моложе был. Да ещё и звать вас одинаково.

– Да ладно уж, – неловко отмахнулся парень, опуская голову.

– Лет шесть назад это было. Зимой, – Жах хотел излить душу. Да и неприятно оставаться в чужой памяти истерящим мужиком, падающим в беспамятство, как нежная городская барышня. – Сопровождал я тогда новобранцев в Ыйскую крепость. Двадцатилетние мальчишки, олухи по большей части. Некоторых сопровождали родственники и по пути по своим деревнях расходились. И вот среди них дедок был один. Весьма благообразный, его все вокруг дедушкой звали. Всё бы ничего, но был он очень похож на деда Лирѝма из Отловѝных Бро̀шек. Хороший был дед, душевный. Никогда от чужой проблемы не отмахнётся, всегда словом добрым поможет. Да только за два года до этого я сам его помогал на погребальный костёр нести. Помер.