Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 247 – Екатерина Гичко

Осоха выслушал зятя, почесал могучую кудрявую голову и покряхтел.

Два года назад, когда Лешка впервые ему рассказал историю о побеге, Осоха малость обеспокоился. Посоветовался с другом из городской стражи, и тот махнул рукой. За новобранцев деньги никто не платит, только одеждой ссужают и едой. Искать их никто не будет. Вот если присягу пройти успел и на довольствие встал, тогда бы искали. А так ещё оборотней на его поиски переводи. Забыли уже поди все. На кой им нужен какой-то бесфамильный Лешка? У него в тюрьме три беспризорника с таким же именем сидят, и один из них светленький. Если отмыть.

– Протянул ты, конечно, с благодарностью, – недовольно выдохнул Осоха.

– Да если б знал, сразу бы сходил, – понурился Лешка.

– Так, бери дочь и поезжай в храм. Поблагодари и на подношение не поскупись. Пусть дед Лирим видит, что ты благодарен и дитя твоё тоже благодарно, чтоб злобу не таил.

Выехал Лешка сразу же. Положил дочку в корзинку, прикрыл от солнца и поехал. До Лашик было не больше часа езды, по тенистой дороге успели добраться до начала самого пекла. Лашикский храм был стареньким, деревянным и посвящался богу Ваираку – самому почитаемому богу в Салее. Престарелый жрец копался в огородике, и Лешка не стал его беспокоить: нрав у того был сварливый, а жена его была ещё сварливее. Не дай боги на голоса из дома выйдет!

Оставив повозку с лошадью у коновязи, Лешка взял корзину с дочерью и вошёл внутрь. Потемневшие от времени деревянные стены освещали солнечные лучи, скамейки стояли кругом в несколько рядов вокруг алтаря, расположенного в центре. От курильницы, спрятанной в цветах, вверх поднимался дымок.

Лешка поставил корзинку с дочерью на скамейку и выложил на стол для подношений бутыль домашнего вина, горшочек мёда, плетёнку с яблоками и сочный свиной окорок, своим благоуханием мгновенно перебивший запах благовоний.

Поклонившись алтарю, Лешка встал перед ним на колени и обнял, прижавшись щекой к тёплому камню.

– Господин мой, Всеблагой и Всевидящий Ваирак, защитник и заступник, прошу тебя принять мою благодарность и направить её милостью к душе добрейшего дедушки Лирима из Отловиных Брошек. Передайте ему, что я благодарен за своё спасение и приношу извинения, что так запоздал с благодарностью. Пусть душа его мирно почивает в загробном мире и спокойно перейдёт на перерождение. Я не знаю, есть ли у него грехи, но прошу помиловать его и не наказывать. Своими благими делами он искупил часть из них.

Лешка сбился, думая, чего бы ещё пожелать доброму старику. В корзинке радостно вякнула дочь.

– И пусть род его, оставленный в смертном мире, ширится, растёт и пополняется детьми и внуками.

– Слушай, Руахаш, мне тут одно прощение пришло…

Высокий мужчина с длинными серебристыми волосами устало воззрился на возникшего прямо из воздуха Господина. За стенами храма царила глубокая ночь, он только-только добрался до постели и уже хотел погасить светильник. Лучше бы Господин не лично явился, а как обычно, голосом в голове. Быть главным жрецом порой очень утомительно.

Ваирак крутнулся на месте, и пшеничного цвета коса обернулась вокруг его шеи.

– Пришёл парень просить милости для души старика, который уже давно на перерождение ушёл. Мол, дедок ему какую-то помощь оказал. Мои проверили, нет помощи. Я аж заинтересовался сам. А там, представляешь, кое-кто другой помог парню, прикрывшись личной деда. И вот что мне делать? – бог скосил на своего главного жреца хитрый синий глаз.