Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 304 – Екатерина Гичко

Он сам усадил девушку на окно ногами наружу. В темноте высоту было сложно оценить, но Лаодония оценила и судорожно вцепилась в рукав нага. Тому пришлось ненадолго отцепить её, чтобы усесться рядом, и девушка совсем не возражала, когда мужчина прижал её к себе для сохранности.

– Мы же можем упасть! – в Лаодонии одновременно кипели и радостный задор, и страх перед высотой.

– Не можем, – отверг её страхи Шаш и, порывшись в карманах, достал яблоко, которое протянул девушке. – Вместо романтического пикника.

Лаодония неуверенно сжала яблоко в пальчиках и наконец рискнула осмотреться. Рядом с наагасахом уже не так страшила раскинувшаяся внизу высота, да и пышные кроны деревьев не позволяли оценить расстояние до земли, хотя фантазия бодро подбрасывала свои варианты. Но…

Как же красиво здесь было. Ветер приносил запахи со всех сторон. Парк цвёл и благоухал даже в ночное время. Сильнее пахло озёрной водой. Ввысь поднимались все звуки: тихий плеск в парковых прудах, тот самый лягушачий хор, бодрая соловьиная трель, стрекот, смех и шутки часовых. Накрыло умиротворение перед светлостью радостной летней ночи. Темнота сейчас не пугала, а скрывала в себе загадочную красоту, которая была больше доступна воображению, чем слуху или глазу. Напротив башни росло высоченное дерево, часть ветвей которого уже высохла, а часть радовала богатой шапкой листвы. Голые ветви пересекали чёрными изломами лик волчьего месяца, и по его центру на сучке сидела птичка. Лаодония сперва решила, что это тот самый соловей, хотя звук шёл с другой стороны, но «птичка» развернула крылья и резко сорвалась в полёт.

– Кто это? – испуганно ахнула девушка.

– Летучая мышь.

– Боги, страх какой! – Лаодония крепче прижалась к тёплому боку.

Шаш не стал рассказывать, что под крышей Смотровой башни есть большое гнездо ночных летунов.

Волшебство ночи стремительно захватывало девушку, и та была вынуждена признать, что наагасаху очень хорошо удаётся трогать её сердце. И не хотелось никуда идти. Хотелось просто сидеть, смотреть на ночной пейзаж и звёздное небо, тихо хрустеть яблоком и чувствовать себя при этом в полной безопасности.

Наагасах щелчком выпустил беспокойный зелёный светляк, и тот начал носиться вокруг, как забравшийся на недосягаемую для него высоту настоящий светлячок. И сейчас он ничуть не раздражал.

– Мне нравятся такие ночи, – признался Шаш. – Отец часто брал меня на крышу, когда я был маленьким, и рассказывал сказки про звёзды. Это единственные сказки, которые он на тот момент знал, – мужчина тихо рассмеялся. – Я часто болел, и он пытался меня развлекать.

Лаодония воскресила в памяти образ наагашейда. Конечно, про повелителя нагов она слышала и раньше, и ничто из рассказанного не говорило о том, что господин Дейширолеш может так заботиться о своих детях.

– Сажал меня в круг из своего хвоста, чтобы я никуда не скатился, и болтал, пока я не засыпал.

Девушка попыталась представить огромного нага и маленького нажонка, обвитого его хвостом. И не почувствовала привычного ужаса.

– Расскажите мне, как прошло ваше детство, – наагасах посмотрел на неё с ласковой улыбкой. – Мне бы хотелось знать о вас всё, что только возможно.

– Правда? – Лаодония неуверенно поджала губы. – Ну… тогда я расскажу сперва про самую ужасную ночь в моей жизни, после которой моему шутнику брату едва уши навсегда не оторвали.