Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 312 – Екатерина Гичко

– Нам нечего делить, – вернул улыбку советник. – Что ж, тогда, полагаю, мы всё обсудили.

– Да, – согласился Шаш, но не смог удержаться от последнего вопроса. Старательно тая усмешку в глазах, он вкрадчиво поинтересовался: – А верно, что вы прошли ритуал привязки жизни?

Лицо советника закаменело. Желваки напряглись, а ноздри яростно раздулись.

– Мне было пятнадцать, и я ничего не знал о наагатинских ритуалах, – прорычал Аркшаш. Несмотря на грозный тон, прозвучало как оправдание, что взбесило мужчину ещё больше. – Давайте договоримся, наагасах, никогда не упоминать об этом.

– Считайте, что я уже забыл, – покладисто согласился Шаш.

– И вообще, даже если тайна моей семьи раскроется, эту тайну прошу вас унести в могилу!

[1] Имеется в виду Сина, Роиша ещё не родилась.

К воротам сада – обиталища прекрасной принцессы – Шаш подошёл, чтобы просто сократить расстояние между собой и объектом симпатии. Раздразнённые инстинкты настоятельно требовали убедиться, что с милой Лаодонией всё хорошо, а кот коварно подбрасывал картинки, как они перелезают через стену, чтобы отдаться в ласковые лапы радостно пищащей кошечки. Он не надеялся, что его пустят внутрь, но стража молча отворила для него боковую дверцу, пропуская в распаренный жарой цветник, густо и душно пахнувший завораживающей смесью ароматов.

– Наагасах! – мужчина резко обернулся на радостный зов и увидел принцессу, которая торопливо плыла по мощённой тропинке, сияя улыбкой не хуже солнца.

Позади неё следовали госпожа Мьерида – она всё ещё смотрела на нага с непримиримым неодобрением – и господин Унер. На нём Шаш задержал недоумённый взгляд, но быстро вернул всё своё внимание её высочеству.

– Моя госпожа, – бархатисто протянул мужчина, весьма вольно перехватывая ладонь, которую не успели протянуть, и прижимаясь к ней не по этикету крепким поцелуем.

Судя по слегка подрагивающим плечам, словно девушка терпеливо притоптывала на месте, она с трудом удерживала себя от порыва, чтобы не встать ещё ближе или… обнять. Шашу нравилось думать, что она хочет его обнять, и присутствие свидетелей стало его раздражать.

– Я… я так боялась, что с вами что-то случится, – прерывистым шёпотом призналась она. – И очень рада, что с вами всё хорошо! Вы… – её щёки немного покраснели, – сказали матушке?

– Нам нечего скрывать, – с улыбкой отозвался Шаш. – Мы поддались порыву, но он не был легкомысленным. Я признался её величеству в своих чувствах сразу. Она позволила ухаживать за вами.

– Что? – голубые глаза ошеломлённо округлились. Отменяя наказание, мама только сказала, что наагасах разрешил возникшее недоразумение, и более ничего пояснять не стала.

Предоставила мужчине самому поделиться приятной новостью.

– Так что могу пригласить вас на свидание и не попасть на плаху, – пошутил Шаш.

Он мягко положил маленькую ладошку на сгиб своего локтя, становясь рядом с её высочеством. Помрачневшее лицо господина Унера подействовало на него умиротворяюще.

– Ночные прогулки нам вряд ли разрешат из соображений приличий, но я могу опять вас украсть, – пришлось немного склониться, чтобы поделиться «тёмными» планами.

Лаодония ответила сияющим взглядом, который лучше любых слов говорил о согласии. Она верила ему, доверяла и совершенно не боялась. Первая, ещё не очень осознаваемая нежная и хрупкая любовь распирала сердце, и ей хотелось сжимать наагасаха в объятиях и нежно гладить его чёрную голову. Ласкать, нежить и дразнить как кота.