Книга Художник из 50х Том II, страница 55 – Сим Симович

— Семён Петрович, — сказал он водителю, — теперь в Переделкино. И осторожнее с поворотами — везём дорогую покупку.

— А можно поинтересоваться, для какого случая такая покупка? — спросил водитель.

— Для представления фильма высшему руководству. Нужно выглядеть соответственно.

— Понятно. Значит, большие дела намечаются.

— Очень большие.

Дома Прасковья Николаевна встретила покупки с восхищением.

— Ой, какая красота! — воскликнула она, когда Гоги показал костюм. — Настоящий барский костюм. А туфли-то какие! Блестят как зеркало.

— Теперь буду выглядать как настоящий директор.

— Да вы и так хорошо выглядели. Но теперь совсем другое дело. Солидность какая!

Гоги повесил костюм в шкаф, поставил туфли на специальную полочку. Завтра предстояла важная встреча, и к ней нужно было подготовиться не только морально, но и внешне.

Глядя на свои новые приобретения, он думал о том, как быстро меняется жизнь. Ещё полгода назад он жил в бараке, донашивал старые вещи, мечтал о приличном костюме. А теперь у него есть одежда, которая не уступает лучшим европейским образцам.

Но главное было не в костюме, а в том деле, ради которого этот костюм покупался. «Василиса и Дух леса» приближалась к завершению, и скоро весь мир увидит плоды его труда.

Новый костюм был символом нового этапа жизни — этапа признания, успеха и больших возможностей.

Ноябрь 1950 года превратился в безумный марафон. Гоги практически поселился в студии А4+, приезжая домой только переночевать. Фильм нужно было закончить к декабрю, и каждый день был на счету.

— Борис Анатольевич, где кадры сцены в священной роще? — спрашивал он, пробегая мимо рабочего места художника.

— Дорисовываю последние детали. К вечеру будут готовы.

— Отлично. Петров, как дела с анимацией превращения Лешего?

— Двадцать кадров из тридцати готово. Завтра доделаю остальные.

Гоги носился по студии как вихрь, контролируя каждый этап работы. В его блокноте были расписаны задачи по часам — кто что должен сделать, когда и в каком качестве.

Утром он проверял готовые кадры, днём работал с аниматорами над сложными сценами, вечером сидел в звукозаписывающей студии, сводя музыку с изображением.

— Арам Ильич, — говорил он Хачатуряну по телефону, — нужно ускорить темп в сцене погони. На два удара быстрее. Да, я понимаю, что это меняет характер музыки, но иначе не успеваем.

Музыку записывали по частям — сначала основные темы с полным оркестром, потом добавляли детали. Хачатурян лично дирижировал каждой сессией, добиваясь идеального звучания.

Параллельно шла работа с актёрами. Валентина Серова приезжала в студию каждый день, озвучивая Василису сцену за сценой.

— Георгий Валерьевич, — говорила она, — может, сделаем этот монолог более эмоциональным? Девочка же впервые видит духов леса.

— Давайте попробуем. Но помните — удивление, а не страх.

Серова входила в роль полностью. Она изучила все народные сказки о Василисе Премудрой, слушала записи русских песен, чтобы понять интонации.

Михаил Жаров записывал воеводу с особой тщательностью. Каждую реплику повторял по несколько раз, находя точную интонацию.

— Вот здесь, — говорил он, указывая на текст, — воевода понимает, что ошибается. Нужно показать это голосом, без слов.

Сергей Мартинсон превращал Лешего в живого персонажа. Его голос становился то древним и мудрым, то добродушным и простодушным.