Книга Художник из 50х Том II, страница 58 – Сим Симович

— Товарищи, — сказал он, — девятого декабря вся страна будет смотреть на нас. Каждый должен знать свои обязанности. Антонина Ивановна координирует встречу гостей. Борис Анатольевич отвечает за техническую часть. Михаил Семёнович — за звук.

— А если что-то пойдёт не так? — спросил молодой художник.

— Ничего не пойдёт не так, — твёрдо ответил Гоги. — Мы готовились семь месяцев. Каждая деталь продумана.

Вечером он остался в студии один, ещё раз пересматривая готовый фильм. Семьдесят минут экранного времени вмещали в себя всю душу, все надежды, все мечты творческого коллектива.

На экране Василиса танцевала с лесными духами под музыку Хачатуряна. Воевода находил мудрое решение, сохраняющее и прогресс, и традиции. Добро побеждало не силой, а пониманием.

— Получилось, — тихо сказал Гоги в пустом зале. — Действительно получилось.

За окном падал первый снег, укрывая Москву белым покрывалом. Скоро начнётся новый год — 1951-й. Год, который может стать переломным для советской анимации.

«Василиса и Дух леса» была готова встретиться со зрителями и изменить их представление о том, на что способно отечественное кино.

До премьеры оставалось восемь дней.

Гоги сидел в беседке своего сада с мольбертом и красками, наслаждаясь редким моментом покоя. До премьеры оставалось три дня, но сегодня он решил не думать о работе. Декабрьский вечер был на удивление тёплым для этого времени года.

Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в мягкие оттенки розового и золотого. Снег, выпавший накануне, подтаял и теперь лежал только в тенистых уголках сада. На ветках старой яблони блестели капли воды.

Он обмакнул кисть в жёлтую краску, начал писать солнечный диск. Никакой спешки, никаких дедлайнов — просто художник и природа. Давно он не испытывал такого простого удовольствия от процесса рисования.

— Прекрасный вечер, — пробормотал он себе под нос, смешивая на палитре оранжевый с розовым.

Небо действительно было удивительным. Облака подсвечивались солнцем изнутри, создавая сложную игру света и тени. Каждые несколько минут картина менялась — что-то новое появлялось, что-то исчезало.

Гоги писал медленно, вдумчиво. После месяцев работы над мультфильмом, где каждая линия была выверена и функциональна, здесь можно было позволить себе роскошь чистого творчества. Краска ложилась на холст свободно, без предварительных набросков.

Прасковья Николаевна вышла из дома с чашкой горячего чая.

— Георгий Валерьевич, не замёрзнете? — заботливо спросила она. — Вечер прохладный.

— Спасибо за чай, — он принял чашку, не отрываясь от работы. — А мне тепло. Творчество согревает лучше любой печки.

— Красиво рисуете, — одобрила она, заглянув через плечо. — Как живой закат.

Она ушла, а Гоги продолжил работу. Теперь он писал передний план — заснеженные крыши соседних домов, голые ветки берёз, дымок из трубы. Обычная подмосковная зима, но от этого не менее прекрасная.

Кисть двигалась почти сама собой. После долгих месяцев работы с карандашом живопись казалась удивительно свободной. Можно исправить неточность, смешать цвета прямо на холсте, создать эффект, который невозможен в графике.

Солнце село ниже, свет стал более тёплым. Гоги добавил золотистые блики на снег, сделал тени более глубокими и фиолетовыми. Зимний пейзаж оживал под его кистью.