Онлайн книга «Самая главная злодейка»
|
Она знала, чего он добивается, но не собиралась уступать. — Да, я дрожала… от отвращения. — Лгунья! — Вы никогда не узнаете, отчего я дрожала, ведь это тело вам больше не получить. — Это мы еще посмотрим! — он принял вызов, а она мысленно рассмеялась. Попался. Теперь он никуда от нее не денется, а она сведет его с ума, заставит уже ее молить о поцелуях и ласках. Он обязательно будет молить, а она еще подумает, поиграть с ним еще или прогнать, как раба, как шелудивого пса, как надоевшего любовника, даже если в душе будет сгорать от желания. На этот раз она сбежала первой, в прекрасном настроении, с победной улыбкой на устах, но эта улыбка увяла, едва она узнала, что Дэйтона, как и Кирана с Уилом не будет на ее празднике. Двадцать лет — ей исполняется двадцать лет, но даже отец был занят исключительно какими-то своими военными делами, а не тем, что ее семьи не будет рядом в столь важный день. Даже мать, и та предпочла общество своей старой подруги подготовке к столь важному дню в жизни собственной дочери. — Лицемеры! — негодовала принцесса, собираясь высказать свое фи в глаза венценосному родителю, но тот оказался занят и в этот день, и на следующий, и в день перед балом. Не нашел даже пяти минут, чтобы с ней поговорить и объяснить отсутствие родственников, даже Тейка, и та знала больше, но не спешила делиться с ней информацией, а Сэм не могла пересилить себя и попросить. Все это ужасно раздражало и приближало тот момент, когда нервы могли сдать, а защита ослабнуть настолько, что ненавистный дар снова вырвется наружу. И все же, последней каплей стало не раздражение от постоянного пренебрежения близких, а еще один подарок — чья-то жестокая шутка, заставившая ее впервые за много лет испугаться собственного дома и людей, что ее окружали… * * * В ночь перед похоронами мне отчего-то не спалось. Я все ворочалась в постели, комкала одеяло, а в голову лезло столько разных мыслей… За последние дни я так много всего узнала и о себе, и о других. Привычное вдруг стало чужим, близкие показали себя с иной, не очень приятной стороны, а мне самой хотелось какой-то стабильности, ухватиться за что-то простое и незыблемое, что никогда не сможет измениться. И я ухватилась за память о маме. Ведь она когда-то тоже жила здесь, ходила по тем же коридорам, смотрела на те же портреты, и лестница была той же, и темница, куда ее бросил отец, узнав, что она была беременна… не мной. И в такой момент мне очень захотелось пройтись по старому, уставшему дому, такому же угрюмому и закрытому, как и его хозяин. Он вздыхал скрипом лестницы, недоверчиво присматривался прохладным сквозняком, ласки от него не дождешься, конечно, но поговорить он хотел. И я могла послушать его рассказы с помощью дара, только мне нельзя. Эвен, да и Инар выразились ясно. Они-то да, но дом шептал все громче и громче, наверное, предчувствуя что-то. В какой-то момент мне вдруг показалось, что он знает что-то такое… что это последний шанс для него рассказать, а для меня выслушать. И я решилась, пошла за зовом дома вниз по лестнице, и еще ниже, туда, где когда-то были темницы для неугодных, открыла старую, давно проржавевшую дверь, вошла. Фонарь мне был не нужен, полукровки видят лучше людей. Мне хватило тонкой полоски света в коридоре, чтобы без труда разглядеть старые, голые стены, лежанку, и мышь, копошащуюся в углу. Стоя там я еще сомневалась, боялась, что дар снова сыграет со мной злую шутку, но дом шептал, что здесь безопасно и я поверила, прикоснулась к холодной кладке необработанного камня, закрыла глаза, сосредоточилась и пошла за тихим, скрипучим голосом дома, а в следующее мгновение услышала до боли знакомый рык деда. И рычал он на маму. |