Книга Тайна Солнечной принцессы - 4, страница 43 – Ольга Ильина

Его тянуло в школу, он знал, что это скорее инстинкт — быть рядом со своим ребенком, но он еще не умел с ним бороться, преодолевать, чтобы не напугать Клементину еще больше, чем он уже это сделал. А с другой стороны ему больно было не видеть ее, осознавать, что другие — чужие ближе к ней в сотни раз, и он сам во многом виноват. Даже если у него и было оправдание, увы, он не мог ничего изменить и вернуть годы, прожитые в разлуке.

Самиру же Александр любил больше как человек. Он принял ее, признал, подарил часть своего сердца, и тем тяжелее было разочарование, когда осознал, в кого она стала превращаться. Еще печальней было признать, что возможно они с Мэл были тому причиной.

Он не знал, когда и как она узнала, что не родная им, еще большей загадкой стало осознание, что дочь прекрасно знала, чье место занимала. И что же она предприняла в итоге? Не пошла к отцу, чтобы поговорить и излить душу, а подослала к возможной угрозе убийц. Методы Кровавой королевы, методы Ровенны Элиран, но никак не той милой девочки, которую они воспитывали.

Когда она могла так измениться? Стал ли причиной их собственный просчет или вскрывшаяся лишь недавно отвратительная история с Тенью Дэйтона? Так или иначе, но очередного трудного разговора было не избежать. Как и неудобного разговора с Уиллом, Феликсом и сыновьями.

Александр не стал вдаваться в подробности того, что случилось за все эти годы. Просто изложил сухие факты, без эмоций и лишних подробностей. Знал, что они не удовлетворятся этим, но на другие ответы у него не осталось сил.

Когда-то он заключил сделку, чтобы спасти любимую женщину и своего ребенка, и какова бы не была расплата, он не жалел о сделанном ни секунды. Именно эту простую истину он и хотел донести до сыновей. Впрочем, они не Мэл. Их эта история, эта боль задела лишь по касательной. И все равно каждый чувствовал себя преданным.

Это ощущалось в затянувшемся молчании, в тяжелом вздохе Феликса, в сжатых в тонкую линию губах Кирана, в хмурой морщинке на лбу Уилла. Он был почти благодарен Феликсу, что он все же решил нарушить эту гнетущую тишину вопросом:

— Когда об этом узнала Самира?

— Давно, — ответил за отца Дэйтон.

— Откуда ты знаешь? Вы обсуждали это?

— Нет. Мы никогда об этом не говорили, но я знал, что какая-то тайна прошлого мучает ее, не дает спокойно жить.

— Спокойно жить? — усмехнулся Феликс и многозначительно посмотрел на Александра. До него только теперь дошло, почему принцесса обезумела в последнее время. Дело было вовсе не в ревности к Дэйтону. Она просто хотела устранить соперницу. Не подозревала только, что король в курсе и ее интриг, и реального положения дел.

— Дело в браслете, верно? — внезапно осознал Уилл.

— Браслете Мэл? — решил уточнить Киран.

— Да. Тот самый браслет, который моя сестра надела на ручку Лин, когда та родилась. Он был на руке Самиры, когда вы с Дэем привезли ее из Кровавых песков. Но как так вышло, что браслет оказался на ней? Это был злой умысел? Нас хотели запутать?

— Скорее всего, это была случайность, — снова ответил Дэйтон. — Самира жила в доме Омарис Агеэра — приемной матери Клементины. Ребенок Омарис умер во время родов, и единственное хорошее, что сделала моя мать — оставила девочку в хлеву у их дома.

Он отчего-то тоже чувствовал себя виноватым, потому, наверное, легче простил отца, чем все остальные.