Книга Наемники, страница 67 – Дональд Уэстлейк

— Мейвис?

— Именно.

— А как ваше имя, сэр?

— Просто скажите, что от Эрнста Тессельмана, — повторил я.

Он задумался на несколько секунд, затем пожал плечами и подошел к коммутатору. Я ждал, разглядывая сверкающий кафель и мрамор, которым был облицован холл, а привратник переговорил, повернулся ко мне и сказал:

— 11-С, сэр. Пройдите в первый лифт.

Я поблагодарил его и прошел к первому лифту. Дверь квартиры 11-С находилась на противоположной стороне холла, прямо напротив лифта, и Грилдквист открыл сразу же, едва я успел нажать на кнопку звонка.

Грилдквисту очень шел низкий голос курильщика, предпочитающего сигары. Передо мной стоял грузный, колоритного вида человек с самодовольным, заплывшим жиром лицом и солидным брюшком. На нем был несколько старомодный коричневый костюм, дополненный жилетом и ультраконсервативным галстуком.

Вежливым жестом пригласив меня в квартиру, предложив сесть, он поинтересовался, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я сказал, что не отказался бы от виски с содовой, и он ушел за выпивкой, а я тем временем разглядывал комнату.

Очевидно, продюсерство на Бродвее входит в разряд хорошо оплачиваемых занятий. Огромная гостиная располагалась в двух уровнях, нижний из которых, занимавший половину всей комнаты, отделялся от остального пространства парой ступенек. Белый диван, белый ковер на полу и белые столики хорошо сочетались с бледно-зеленым цветом стен, баром, тумбой из темного дерева и неоштукатуренным камином. Камин выглядел как настоящий, но мне показалось, что огонь в нем не разводят. Большая застекленная дверь вела на просторный балкон, откуда открывался вид на город с мигающими огнями.

Главный предмет обстановки в верхнем уровне гостиной, где я расположился, — огромный цветной телевизор. Расположение кресел и диванов целиком и полностью определялось местонахождением телевизора. Казалось, куда ни сядь, отовсюду на тебя будет устремлен темный, исполинских размеров экран. Мне почему-то хотелось оказаться в другой части комнаты, подальше от этого электронного чудища.

Грилдквист вернулся с наполненными стаканами, передал мне виски и тоже сел, слева от меня. Какое-то время мы молча потягивали выпивку, таращась на темнеющий экран телевизора. Затем Грилдквист нарушил молчание, спросив как бы между прочим, как о деле абсолютно второстепенном:

— А кто такой, кстати, Эрнст Тессельман?

— Последний дружок Мейвис, — ответил я и глянул на него, даже не пытаясь скрыть удивления. — Вы позволили мне войти, не зная Эрнста Тессельмана?

Он довольно хмыкнул, не отрывая взгляда от темного экрана:

— А вы считали это имя волшебным словом, открывающим все двери? Нет, вы ошиблись. Дверь вам открыло имя Мейвис.

— Понятно.

Он продолжал пялиться в экран, и я тоже взглянул туда. Но телевизор по-прежнему безмолвствовал. По какой-то причине присутствие "ящика" мешало разговору. Мы с Грилдквистом не глядели друг на друга, уставившись в телевизор. И говорили вроде бы не друг с другом, а с этим огромным идиотским экраном, который был не то переводчиком, не то посредником между нами.

— Он сломался пару недель назад, — неожиданно сказал Грилдквист, словно прочитав мои мысли. — Да черт с ним. Сам я никогда его не смотрю. А вот жена была большая любительница.

— И поэтому вы ссорились, да? — спросил я.