Книга Дурак умер, да здравствует дурак, страница 42 – Дональд Уэстлейк

— Пересидеть бурю здесь, — ответила она. — Я без труда раздобуду где-нибудь раскладушку.

— Как это пересидеть? Когда же я буду в безопасности?

— Как только поймают убийцу дяди Мэтта. Готова спорить, что все дело в нем.

— А если его никогда не поймают?

— Поймают. Он действует и снует по округе. Если парень не может угомониться, он непременно попадется.

— Надеюсь, вы правы, — сказал я.

— Разумеется, права.

Но она меня не убедила. Я никак не мог на что-то решиться. С одной стороны, я чувствовал, что должен позвонить Райли (или Стиву и Ральфу) и рассказать, что случилось и где я теперь. Ведь если полиция не будет ничего знать, то не сумеет мне помочь. С другой стороны, неизвестно, как убийца пронюхал о моем местонахождении. И, вполне возможно, Герти была права, когда сказала, что теперь, когда я стал обладателем сотен тысяч долларов, мне больше нельзя доверять ни одной живой душе.

Я еще ничего толком не соображал, разум мой по-прежнему пребывал в смятении. Поэтому я сменил тему и попросил Герти рассказать мне про дядюшку Мэтта. Она согласилась более чем охотно. В ее весьма красочном изложении он предстал передо мной веселым жизнерадостным плутом, лукавой и хитрой, но отнюдь не подлой бестией, бодреньким, сметливым и изворотливым мошенником с колодой карт в одной руке и стопой акций урановых рудников — в другой, любителем выпить, но не пропойцей, бесшабашным транжирой и кутилой, наделенным чувством ответственности и здравым смыслом примерно в той же степени, в какой эти ценные свойства присущи полевому цветку.

— Он нажился в Бразилии, — объясняла мне Герти. — На пару с профессором Килроем. Мэтт не любил говорить о том, каким образом они сколотили состояние, но я была знакома с ним еще до его отъезда на юг и знаю, что у Мэтта никогда прежде не было столько капусты. Думаю, он обобрал парочку подпольных миллионеров, магнатов с Уолл-стрит, которые проворовались и смылись в Бразилию, когда их припекло. А вернулся Мэтт уже больным, зная, что со дня на день может помереть. Он, можно сказать, ушел на покой. Правда, иногда подрабатывал советником в ГПП, но скорее забавы ради.

— Что он делал? Где?

— Давал советы, — ответила Герти.

— Нет-нет, второе слово. ГПП.

— Ах, это? ГПП значит Граждане против преступности. Ты о них слышал.

— Слышал?

— Одна из этих шаек реформаторов, — презрительно процедила Герти. Про них то и дело пишут в газетах.

— Я поначалу не врубился, — объяснил я. — Как вы сказали?

— Г-П-П.

— Ага, теперь понятно.

— Схватываешь на лету, — не слишком убедительно похвалила меня Герти.

— А что дядя Мэтт делал для этих… ГПП? — спросил я.

— Рассказывал, как действуют мошенники, как продавцы дурят покупателей в магазинах. Ну, все такое.

— Ага. Стало быть, он не сидел на зарплате?

— Нет. Мэтт ушел на покой. Иногда поигрывал в картишки со мной или с лифтером, но только чтобы не терять ловкости рук. Однако последние года два они так тряслись, что Мэтт не мог сдавать даже вторые карты.

— Сдавать вторые карты?

— Вторая карта вместо верхней, — объяснила Герти. — Когда Мэтт был здоров и в расцвете сил, он мог всю ночь напролет сдавать тебе пятую карту сверху, и ты даже не услышал бы шелеста.

— Пятую карту сверху?

— Да ты и сам, небось, знаешь, — сказала она, и тут в дверь позвонили. Мы с Герти переглянулись, и она добавила: — Не суетись и не шуми.