Книга Прощай, моя красотка, страница 91 – Рэймонд Чандлер

— Вы попросили закон Лос-Анджелеса заняться этим?

— Чем этим?

— Вашими подозрениями в отношении Зондерборга.

— Не совсем.

— Так да или нет?

— Я не такая уж важная личность, чтобы давать указания полиции, — сказал я. — Служители закона из Лос-Анджелеса могут прибыть сюда в любое угодное им время. Не все, конечно, но парни шерифа и окружного прокурора — точно. У меня есть друг из прокурорского надзора, да я и сам там когда-то работал. Друга зовут Берни Оле. Он — главный следователь.

— Вы ему об этом сообщили?

— Нет. Я не говорил с ним уже целый месяц.

— Подумываете о том, чтобы направить его на это дело?

— Если это помешает моей работе, то нет.

— Частное дело?

— Да.

— О'кей. Что вы хотите?

— Чем действительно занимается Зондерборг?

Сержант убрал руки с руля и по-чемпионски залепил плевком в фонарный столб.

— Хорошая улочка, не правда ли? Приятные дома, приятные сады, приятный климат. Вы часто слышите о подкупленных полицейских?

— Изредка, — ответил я.

— О'кей! Сколько полицейских живет на таких улицах, как эта, в таких домах с красивыми лужайками? Я знаю четверых-пятерых, все из отряда по борьбе с проституцией и игорными домами. Они зашибают приличные деньги. А полицейские, как я, живут в жалких домишках в грязной части города. Хотите посмотреть, где я живу?

— А что это докажет?

— Послушайте, приятель, — серьезно сказал здоровяк. — Я иду у вас на поводу, но всякому терпению есть предел. Полицейские не продаются на деньги! Улыбаетесь? Ладно, бывает, но редко. Полицейские делают, что им говорят. А парень, который сидит в огромном кабинете, в дорогом костюме и пахнет дорогой выпивкой тоже ничего не решает. Вы меня понимаете?

— Что за человек мэр?

— Мэр как мэр, как в любом другом городе. Политик. Вы думаете, он приказывает? Чепуха. Вы знаете, что происходит с этой страной?

— Я слышал, слишком много замороженного капитала, — сказал я.

— Парень не может оставаться честным, даже если он этого хочет, — сказал Хемингуэй. — Его вытряхнут из собственных штанов, если он останется честным. Вы или играете в грязную игру, или питаетесь святым духом. Куча ублюдков думает, что нас спасут девяносто тысяч сотрудников ФБР в чистых воротниках и с бумажками в папках. Чепуха! Знаете, о чем я думаю? Мы должны переделать этот мир заново. Предпринять Моральное Перевооружение. Тогда что-нибудь получится. Только М.П.В. Моральное Перевооружение!

— Если Бэй Сити — пример работы этого М.П.В., то я приму аспирин, — сказал я.

— Можно стать очень умным, — как-то сразу поутих Хемингуэй. — Можно не думать об этом, но это возможно. Можно стать таким умным, что будешь думать только о том, как бы стать еще умнее. Я всего лишь тупой полицейский. Я выполняю приказы. У меня жена и двое детей, и я делаю все, что говорят большие дяди. Блейн бы много мог рассказать, а я невежа в этих вопросах.

— А точно у Блейна аппендицит? Не пустил ли он себе пулю в живот из вредности?

— Не будьте таким, — недовольно, но миролюбиво сказал Хемингуэй и провел руками по рулю. — Попытайтесь думать иногда хорошо о людях.

— О Блейне?

— Он человек, как все мы. Он грешник, но он — человек.

— Чем занимается Зондерборг?

— О'кей, я вам только сказал. Может быть, я не прав. Я посчитал вас парнем, которому можно продать неплохую идейку.

— Вы не знаете, чем он занимается?