Книга Травница для орка, страница 3 – Ева Мир

Зачем мне идти к мужу? У меня есть муж? У меня же нет мужа?

Мысли не хотели вставать в ряд. Мне становилось всё хуже. Я хватала ртом воздух. Зрение расфокусировалось.

— Орк!..

Ветер

Она солгала.

Не было у неё мужа. Запах её тела говорил всё: испуганная, возбуждённая, одинокая. У неё давно уже никого не было. А может она и вовсе никогда не носила на себе запаха мужчины. Тонкая, почти невесомая… и всё же пульсирующая жаром, от которого у меня сжались кулаки.

Я не хотел запускать стрелу. Я не делал этого уже несколько лет, но теперь я — воевода. А воевода не может пренебречь Гр’Кара’Та. Не может плюнуть в лицо Ша’Каару, богу плоти, страсти и первородного зова. Один раз в год все неженатые орки метят свои стрелы своим именем, отсылая их в лес — и судьба выбирает.

Я запустил стрелу на самой границе владений, чтобы от меня отвязались, но её всё равно нашли! И кто! Враг!

Вот судьба посмеялась надо мной. Это месть за то, что я не отсылал стрелу в прошлые четыре Гр’Кара’Та.

Мне досталась эльфийка.

Хрупкая. Тоненькая, как цветок.

И — красивая. Безумно.

Я знал, что должен уйти. Она же враг. Она не по мне.

И всё же… когда она осела на землю, бледная, вся в жару, дрожащая — я не мог её там оставить.

— Орк!.. — её голос сорвался, и я снова обернулся.

Ша’Каар, да что ж ты со мной делаешь?..

Я подошёл. Поднял её — лёгкую, как пух. Запах её кожи ударил в ноздри: мёд, луна, возбуждение. Она пылала. Стрела сработала. Слишком хорошо. Это не просто возбуждение — это зов. Алхимия. Магия. Божественная шалость.

Я держал её, и моё тело отвечало. Быстро. Слишком быстро.

Ты не возьмёшь её.

Ты — воевода. Не хищник.

Ты не тронешь девственницу. Тем более эльфийку.

Просто отнесёшь её к знахарке. Тар-Ширра знает, что делать, выпоит эту недотравницу, напоим сон-травой и отнесём уже здоровую на границу владений.

Так и сделаю.

И всё же…

Её грудь прижималась к моим рёбрам. Маленькие, тугие соски — чувствовал даже сквозь её рубаху. Бёдра, я чувствовал аромат её желания, она просто истекала им. Её голова покоилась у ключицы. Девичье дыхание щекотало кожу. Во сне она льнула ко мне, тёрлась щекой о мою грудь.

— Ша’Каар, за что ты так со мной — проворчал я и пошёл быстрее.

Ветер щекотал мне затылок. Луна была высокой, как око самóй Орн’Тарры, богини родов и судеб. Она, может, и одобряет, но вот я — нет.

Не прикоснусь к ней.

Я принёс её в лагерь и сразу направился к шатру знахарки. Хотел сбросить с себя это безумие. Сказать: «вот, вылечи. Сними с неё жар. Она — не моя».

Я нёс её, крепко прижав к груди, будто от этого мог хоть немного унять жар, что пылал не только в ней. В каждом её вздохе я чувствовал зов. Зов, которому должен был сопротивляться. Зов, который не имел права слышать. Она эльфийка — враг.

Лагерь раскинулся на склоне — большой, живой, дышащий. Сотни шатров, десятки костров. Пёстрые флаги кланов развевались в ночи, танцуя в ритме пламени и ветра. Здесь были лучшие воины Восточной Орды. Мои братья по крови. Мои подчинённые. Мой народ.

И в эту ночь — они не спали.

Гр’Кара’Та.

Ночь, когда стрела ведёт воина. Когда тела соединяются, а духи слышат зов.

Из некоторых шатров доносились приглушённые стоны — страстные, глубокие, рваные. Кто-то шептал молитвы Ша’Каару сквозь поцелуи. Кто-то — кричал от экстаза. Женщины и мужчины, орки и не только. В эту ночь границы стирались. Жар не знал различий, только отклик.