Книга Полное ведро неприятностей, или молочная ферма попаданки, страница 14 – Хелен Гуда, Агния Сказка

На трехногом табурете лежала рубаха. Видимо это Степан впечатлился моим вчерашним внешним видом. Я надела рубаху, которая кололась и от нее хотелось почесаться, и поежилась от холода. Натянув свои брюки и увидев кувшин и таз, умылась, чтобы хоть немного приободриться. Лучше не стало и я вышла на улицу.

Утренний воздух обрушился на меня, резкий и бодрящий, словно ледяной душ. Свежий, прохладный, он нес в себе терпкий запах земли, свежескошенной травы и… навоза. Да, куда ж без него. Буренка, та самая, говорящая, ждала меня возле сарая. Стояла, флегматично пережевывая жвачку и поглядывая на меня своими огромными карими глазами. Рядом возился Степан, как всегда, что-то ворча себе под нос, словно заклинание отгоняющее добрых духов. Он был похож на лешего, вышедшего из леса — корявый, сухой, с косматой бородой и взглядом исподлобья.

— О, явилась, — процедил он сквозь зубы, бросив на меня косой взгляд, полный презрения и нескрываемого злорадства. — А я уж думал, что городские барышни так рано не встают.

Я проигнорировала колкость. Сейчас не время для перепалок, не до выяснения отношений. Нужно работать. Только работа может отвлечь от навязчивых мыслей, только полезное дело может дать хоть какую-то надежду на будущее.

— Покажите, что нужно делать, — сказала я, стараясь говорить спокойно и уверенно. Эта ферма, с полностью ручным трудом разительно отличалась от той механизированной, что была у меня в свое время. Ладно,видимо стоит позабыть о той своей ферме, и смирится, что здесь такого никогда не будет.

Степан, с явной неохотой, кивнул на ведро и присел на маленький одноногий стул для дойки. Движения у него были отработанными, механическими, но неаккуратными. Чувствовалось, что он делает это уже много лет, но без всякой любви и старания. Молоко, казалось, лилось куда попало — на пол, на стены, даже ему в лицо. Буренка стоически терпела это кощунство.

— Так нельзя, — заметила я, вытирая платком забрызганную щеку. — Нужно быть аккуратнее. И чище. Это же для еды.

Он лишь фыркнул в ответ, отвернувшись и сплюнув под ноги. — Больно надо… Ты еще корову доить не умеешь, а туда же, учить вздумала.

Но я настаивала. Объясняла, показывала, как нужно правильно держать вымя, как направлять струю молока, чтобы не проливалось мимо. И, к моему удивлению, старик, хоть и с ворчанием, брюзжа и бурча, начал прислушиваться к моим советам. Видимо, даже у самого закоренелого ворчуна срабатывает инстинкт самосохранения, и он понимает, что с хорошим помощником работать все-таки легче. К концу дойки у него уже довольно неплохо получалось. Мои же руки, правда, устали неимоверно, ныли, словно их выкручивали. Но зато в ведре плескалось душистое, парное молоко. Целое ведро.

— Столько накопилось… — пробормотала я, оглядывая заполненные до краев подойники. — А куда это все? Что вы с ним делаете?

— Да что с ним делать, — пожал плечами Степан, махнув рукой в сторону кустов. — Выливаем. Кому оно тут нужно? В деревне своей коровы у каждого, а в город возить — не на чем, да и себе дороже. К тому же, оно быстро киснет.

Мое сердце сжалось от этой бессмысленной расточительности. Нельзя так. Нельзя позволить этому добру пропадать. Это же настоящее кощунство.

— Это безумие, — воскликнула я, не в силах сдержать возмущения. — Из молока можно делать масло, сыр, творог… Много чего. Нужно что-то придумать. Нельзя просто так выливать.