Книга Долина смерти, страница 52 – Карина Халле

Дженсен поднимает руку, останавливая нашу колонну.

— Что такое?

Глаза Хэнка смотрят на скалы над нами.

— Мне показалось, там что-то двигалось.

Мы все следуем за его взглядом, но на гребне ничего нет, только ослепительное голубое небо.

— Наверное, просто сурок, — пренебрежительно говорит Рэд. — В следующий раз пристрели его.

— Что? — говорю я Рэду, бросая на него презрительный взгляд.

— Вредители, — с ухмылкой говорит Рэд.

— Вредители здесь — это люди, — пренебрежительно говорит Дженсен. Хоть в этом он со мной согласен.

— Это был не сурок, — настаивает Хэнк. — Слишком большой. Может быть, горный лев.

Дженсен изучает гребень, прищурив глаза.

— Мы на их территории. Будьте бдительны, продолжаем движение.

Но я замечаю, как его рука тянется к винтовке в ножнах, как он ждет, пока Хэнк займёт позицию, прежде чем снова подтолкнуть Джеопарди вперед.

Следующий час проходит в повышенной бдительности, лёгкий ритм нашего утреннего путешествия сменяется напряжённой тишиной и настороженными взглядами. Вероятно, не я одна думаю, что на нас вот-вот нападёт горный лев. Ветер усиливается, неся с собой холод, которого раньше не было, и я снова надеваю куртку. Кажется, завтра придётся доставать пуховик.

Даже Дюк, кажется, чувствует растущее напряжение, его уши дергаются вперед-назад, ноздри раздуваются, когда он проверяет воздух. Я глажу его по шее, бормоча успокаивающие слова, в которые не совсем верю.

Мы останавливаемся, чтобы дать лошадям отдохнуть, на том, что Дженсен называет серединой пути — небольшом плато с ручьем, стекающим с ледника выше. Высота дает о себе знать и лошадям, и нам. Каждое движение требует больше усилий, каждый вдох с трудом дается.

Я соскальзываю со спины Дюка, и ноги протестуют после нескольких часов в седле. Земля кажется неустойчивой под ногами, и я не могу понять, от усталости это или от высоты.

— Пей, — говорит Дженсен, появляясь рядом с бутылкой воды в руке. — Маленькими глотками. Высотная болезнь — это не шутки.

Его забота застает меня врасплох, словно обо мне нянчатся.

— Я в порядке. Мы же почти у перевала, верно? Я проезжала там на машине на днях, — но я беру бутылку, и наши пальцы случайно касаются друг друга. У него руки теплые, несмотря на холод.

— Ездить по горам на машине и на лошади — это совсем разные вещи. Тебе кажется, что ты просто сидишь в седле, а Дюк везет тебя сам, но ты тоже тратишь силы.

— Поэтому все ковбои такие накачанные? — поддразниваю его, вспоминая его тело утром, и как чувствовала его мышцы под своими пальцами.

Он улыбается, и глаза загораются, от этого дышать становится еще труднее.

— Нет, — говорит он. — Это у меня от природы.

Он уходит проверять лошадей, оставляя меня в странной тоске. Делаю маленькие глотки, как велел Дженсен, и наблюдаю, как остальные расположились на отдых. Рэд и Коул шепчутся у ручья, Элай поправляет поклажу на муле. А Хэнк…

Хэнк стоит на краю, смотрит в сторону, откуда мы пришли, весь напряженный.

Любопытство берет верх, хотя от него у меня все еще бегут мурашки по коже.

— Что-то видишь?

Он вздрагивает от моего голоса.

— Женщина, ну нельзя же так подкрадываться!

— Прости, — смотрю туда, куда и он. Тропа вьется, как лента, среди скал. Ничего не двигается, только тени облаков скользят по склонам. — Что высматриваешь?