Книга Долина смерти, страница 98 – Карина Халле

— Не надо, — просто говорит она, её голос спокоен, несмотря на хаос последних минут. — Я не хочу никому навредить, но буду защищаться, если потребуется.

В хижине воцаряется тишина, слышно только прерывистое дыхание Рэда и вой ветра снаружи. Коул замирает, таращась на оружие в руках Обри — в ней профессионализм, уверенность, ни намека на колебание. Она держит винтовку, как будто родилась с ней.

— Вот кто ты на самом деле, — тихо говорю я, последние сомнения по поводу её личности развеиваются, когда я вижу, как она держит оружие, словно оно — продолжение её руки. Чистая тренировка, чистый инстинкт. — Специальный агент Уэллс.

Что-то мелькает на её лице, но затем её выражение снова становится профессионально-нейтральным.

— Да. Но это не меняет того, зачем я здесь, Дженсен. Я приехала, чтобы найти свою сестру. Это правда, что бы вы обо мне ни думали. Это правда. Всё остальное неважно.

«А я? Я важен?» — думаю я, но понимаю, что это эгоистично.

— И с чего нам верить хоть одному твоему слову? — рычит Коул, но стоит, как вкопанный, не поднимая руки. У него пистолет Обри, но если он его поднимет, то умрёт.

И он знает, что она не единственная, кто выстрелит.

— Потому что я могу помочь Рэду, — спокойно отвечает она. — И потому что я должна узнать, что случилось с Лейни.

Она смотрит на меня.

— Ты обещал показать мне пещеры, где ты её потерял. Обещание в силе?

Этот вопрос застаёт меня врасплох. Несмотря ни на что, она всё ещё готова идти до конца.

Меня бесит её упрямство, и одновременно заводит. Она чертовски сексуально выглядит с винтовкой в руках.

— Я многое ломаю, но обещания держу, — говорю я.

Она вздрагивает, скрывая боль.

— Верь, что я любила свою сестру. И я должна узнать, что случилось. Это неизменно, Дженсен.

Прежде чем я успеваю ответить, с улицы доносится тревожное ржание лошадей. Моё сердце сжимается при мысли о Джеопарди.

— Что там происходит? — спрашивает Коул, забывая про Обри.

Я подхожу к окну и смотрю сквозь щель в шторах. Лошади в панике мечутся по загону.

— Их что-то напугало, — говорю я, осматривая темноту за пределами хижины. Сначала я вижу только тени и летящий снег.

А потом это.

Там стоит неподвижная фигура и смотрит на хижину.

Смотрит на нас.

Я моргаю, когда порыв ветра швыряет снег в окно. Когда видимость восстанавливается, фигура исчезает, и я начинаю сомневаться, видел ли ее вообще.

— Хэнк? — спрашивает Элай, вставая рядом со мной у окна.

— Не знаю, — бормочу я.

Как будто в ответ, раздается тихий стук в оконное стекло с другой стороны хижины. Словно кто-то специально стучит.

Потом — еще раз.

Более настойчиво.

Не случайный стук ветки, а определенный ритм.

Как будто там кто-то есть.

Кто-то пытается привлечь наше внимание.

Пытается войти.

Моя кровь стынет от страха, когда мы поворачиваем головы.

— Не открывайте дверь, — тихо говорю я. — Не открывайте окна. Не двигайтесь.

— Это может быть Хэнк! — говорит Коул. — Надо его впустить.

— Ты совсем охренел? — ругается Элай, но Коул направляется к двери, и Обри встает прямо перед ним, направив винтовку в лицо.

— Ты слышал Дженсена, — говорит она, не отрывая взгляда от него. — Никто не пойдет к двери. Оставайтесь на месте.

Стук продолжается, становясь все более ритмичным, почти гипнотическим.

Тук-тук-тук. Пауза. Тук-тук-тук.

— Кто ещё там может быть, если не Хэнк?! — вопит Коул.