Книга Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1, страница 212 – Моргана Маро

Юноша равнодушно взглянул на кисточку, на которую медленно опустился красный мотылек. При виде него Лу Янь потеряла способность двигаться – ей оставалось только моргать. Хуанъянь же встала, неторопливо подошла к богине и забрала кисточку, бросив ее на пол. При этом раздался тихий звон бубенчика, который богиня не могла ни с чем спутать.

– У меня есть к тебе вопрос, Яньянь, – тихо произнес юноша, проведя пальцами по щеке Лу Янь. – Постарайся отвечать мне правдиво.

– А то что? Ты уже забрала у меня нить судьбы, – со злостью заметила Лу Янь.

– Думаешь, это единственное, что я могу у тебя забрать?

Богиня уз сглотнула:

– Что ты хочешь от меня услышать?

Улыбка озарила лицо юноши, заставив Лу Янь закрыть глаза. К горлу подступила тошнота.

– Где А-Чэн, возлюбленная Синьсиня? Ты ведь убила ее, не так ли?

– Нет… я не убивала ее, – призналась Лу Янь, взглянув влажными глазами на юношу. – Я не трогала эту А-Чэн.

– Ты ведь знаешь, что тебе лучше говорить мне правду и ничего не утаивать? – прошептала Хуанъянь на ухо богине уз. Пальцы с длинными алыми коготками легли на хрупкое плечо Лу Янь, слегка сжав его, из-за чего ноги богини чуть не подкосились. – Говори, Яньянь. Доверь мне свои секреты.

В пустую чайную вошли двое: красивая девушка в легком для ранней весны платье и юноша в красной одежде. При виде них молодая хозяйка невольно ахнула, зардевшись, когда юноша обратился к ней:

– Мэйню^[164], не подскажешь, не останавливался ли тут молодой человек в доули?

Она застенчиво кивнула:

– Он на втором этаже. Мне проводить вас?

– Не стоит.

Улыбнувшись ей, Хуанъянь повела Лу Янь к лестнице, придерживая богиню за рукав. Ее взгляд был пустым, а движения – слегка заторможенными, словно все это время она пребывала в глубокой медитации. Поднявшись по лестнице, Ян Юмэй отвела ее к единственному занятому столу.

– Ты все же украла ее с Небес, – вздохнул Мин Хань.

– Не украла. Она добровольно пошла за мной, – возразила демоница, взглядом веля богине сесть. – Расскажи ему то, что рассказала мне.

Лу Янь кивнула, смотря куда-то перед собой:

– Я не убивала А-Чэн. Я лишь заставила Синьсиня забыть о ней, и он забыл… как я думала.

– Если ты не убивала ее, то где тогда была А-Чэн?

– В Среднем Мире, – пожала плечами Лу Янь. – Она жила и искала моего Синьсиня, молилась в его храмах и пыталась дозваться его. Я боялась, что у А-Чэн это получится.

– Что ты с ней сделала? – нахмурился Мин Хань.

Хуанъянь не сводила взгляда с небожителя. Обычно спокойный и равнодушный ко всему, сейчас он, казалось, злился. Мог ли бог живописи и цветов кому-то навредить?

– Я заперла ее в старом храме на горе Гуду^[165]. Сказала, что это воля Синьсиня, что он приказал ей молиться, пока ее язык не отсохнет. Больше я не слышала про А-Чэн. Я сожалею о том, что с ней произошло.

– Надо же, кошка оплакивает мышку^[166], – щелкнула языком Хуанъянь.

– Гора Гуду… до нее небожителю-то не так просто добраться, не говоря уже про человека. Кто-то еще знает, где заперта А-Чэн?

– Я никому не говорила, – покачала головой Лу Янь.

Мин Хань поднял взгляд на Ян Юмэй, и та прочитала вопрос в его глазах.

– Если А-Чэн до сих пор там, то от нее уже могло ничего не остаться, – заметила она. – Не говоря уже про этот храм… гора Гуду далеко не излюбленное место людей, да и находится на краю неба и углу моря. Все равно что темница, откуда не выбраться.