Книга Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1, страница 215 – Моргана Маро

Маленький бог, нелюбимый сын в семье, который так ничего и не достиг. Как же он возвысился? Что подтолкнуло его? Запретные знания? Или собственная упертость? Ян Юмэй хотела это узнать и не собиралась останавливаться. Ее тянуло к своей новой игрушке так, как ни к одному из своих любовников ранее. И разве могла Хуанъянь не поддаться порыву и не взглянуть, что из этого получится?

Они переместились еще раз. Древо Цышань уже постепенно окрашивалось в серебряный, и небо темнело. Ян Юмэй без особой надежды шла по улице, как вдруг платье тихо зашелестело, привлекая внимание. Оглядевшись, она ничего не заметила. Демоница вышла на главную площадь, украшенную фонарями и струящимися над головами тканями ярких цветов. Запах ароматного чая и сладостей вскружил голову, заставив на миг забыться.

Чьи-то крепкие руки обняли Ян Юмэй со спины, и ее нос потревожил запах гари.

– А-Чэн, я нашел тебя…

Заколка в волосах задрожала и чуть не выскользнула из прически. Обернувшись, Ян Юмэй взглянула на юношу перед собой – под его глазами залегли глубокие тени, а по щекам текли ручейки слез. Он казался болезненно бледным и с трудом стоял на ногах. Божественная душа, оказавшаяся в обычном человеческом теле, медленно уничтожала его.

– Синьсинь?

– Да, это я! А-Чэн, ты меня помнишь?! – В глазах юноши вспыхнули слегка безумные искорки, и он прижал ее ладонь к своей груди. Сердце билось так часто, словно хотело сломать ребра и вырваться. – А-Чэн, я так долго искал тебя… твое лицо…

Он нежно коснулся щеки Хуанъянь, и в этом движении было столько заботы и ласки, сколько Ян Юмэй никогда не получала от своих возлюбленных. Она смотрела в светящиеся глаза Синьсиня, который не переставал плакать, разглядывая ее, как свое самое дорогое сокровище. Как ту, кого готов любить вечность, даже после ее смерти.

Ты не познаешь такую любовь, Лу Янь. Ты не заслужила ее. Так смотри, внимательно смотри, чего я тебя лишила.

– Синьсинь, – тихо позвала его демоница. – Сколько лет прошло с нашей разлуки?

– Я… не знаю, – признался юноша, потянувшийся, чтобы вновь ее обнять, но на этот раз Ян Юмэй остановила его. – Какая разница, если мы вновь встретились?

– Прошу, ответь мне.

Юноша нахмурился, собираясь с мыслями.

– Когда ты вознесся, Синьсинь?

– Я… вознесся, когда мне исполнилось двадцать… ты была на три года меня младше… я провел на Небесах совсем немного! Два года, может, пять лет!

– Сто лет в Среднем Мире – год для Небес. Синьсинь, сколько лет прошло с нашей разлуки? – вновь повторила Хуанъянь.

Он молча смотрел на нее, и постепенно в глазах юноши возникало понимание, ужас и боль. Синьсинь вцепился в руки Ян Юмэй, словно боялся, что она исчезнет, стоит ему только разжать пальцы.

– Прошло девять сотен лет, – прошептал он наконец. – А-Чэн, но ты… ты же жива. Но как?

Хуанъянь улыбнулась, шагнув к нему и прошептав почти в губы:

– Потому что я не А-Чэн, Синьсинь. Но я приведу тебя к ней.

Он дернулся, но за его спиной оказался Мин Хань, схватив его за плечо и создав печать, поглотившую их ярким белым светом. От неожиданности прохожие вскрикнули, они испуганно и удивленно смотрели на место, где только что было три человека.

Ян Юмэй отступила назад, услышав шорох камней под ногами. Они стояли на едва заметной тропе горы Гуду, откуда открывался вид на Центральные Равнины и растущее в центре древо Цышань, чья крона распростерлась высоко над головой.